Читаем Ex ungue leonem: по когтю льва полностью

А Дэви вошёл во вкус. Мира смогла рассмотреть в деталях его сложное, очень быстрое движение. Пальцы вампира трепетали, как при игре на музыкальном инструменте. Он вычленял из мира ведомую только ему часть, придавал ей облик, нужный ему: широкое смертоносное лезвие — и отправлял на головы тех, кто стоял под стенами замка.

К счастью, удары Владыки были неточными. Он поднялся на Разрушенную башню, чтобы видеть местность и редкие теперь горстки людей на ней, но всё равно многие взмахи его косы проходили мимо. Лишившись глаза, Дэви перестал верно оценивать расстояние. К тому же со Стража на замок вдруг полетели зажигательные бомбы — их посылал отряд безрассудно смелых охотников Феликса.

Дэви развернулся и, почти не глядя, послал туда удар. Взмах косы прошёл выше того места, где расположился отряд и обрушил кусок скалы. Огромный камень рухнул на вторую главную башню замка. Долгий тяжкий грохот на пределе слышимости и облако пыли, скрывшее весь внутренний двор — вот были последние образы, пришедшие Мире от «Тени Стража». Вставало солнце.

Солнце! В саду у дома Калькаров вампирша протянула к нему руки. Оно звало её всё время, пока она летела, оно опутывало её по рукам и ногам золотыми нитями. Оно… поймало её своей сияющей сетью!

Она не протестовала. Она не пыталась бежать. Тяга к свету нарастала в ней последние месяцы, в эти страшные пять с половиной месяцев, когда вампирша пробовала себя в качестве хозяйки кукол. Всё дальше она уходила по дороге в пустоту, но чем дальше уходила, тем отчётливее слышала зов солнца. В это утро он достиг пика: уже не крик — сирена большого парохода, грохот бури, заглушающий даже грохот рушащейся башни «Тени Стража».

Неважными стали злость на глупца-Ульрика и боль за новых убитых, не страшна стала даже потеря Дара. Огромный золотой диск показался из-за горизонта. Мира видела это прежде глазами кукол, но, всё-таки, не так. Тогда все другие ощущения перебивала боль одного или нескольких сгорающих отражений. Сейчас боли не было. Вампирша могла смотреть.

Она видела, как мгновенно и волшебно вдруг осветился мир. Солнце коснулось каждой травинки, каждой пылинки, и она вдруг подумала: предрассветный мир был лишь макетом — красивым, красочным, неживым. Только солнце сумело вдохнуть в него жизнь.

А она сама? Кем она, carere morte, обратится в его лучах? Золотые нити коснулись её пальцев, и это прикосновение не отозвалось болью. Внутри нарастала знакомая по старым попыткам исцеления волна жара. Три удара сердца — всего три, она успела сосчитать, — и этот жар распространился по телу. Старое, из смертной жизни воспоминание о лихорадках, терзавших тело, мелькнуло и пропало. Мира ждала чего-то — возможно, вспышки, в которой вампирша сгорит, а, возможно, знакомого погружения в холодную воду — возвращения к проклятию. Но не было не того, ни другого. Жар не уходил, а она всё также стояла, обернувшись к солнцу, смотря ему лицо в лицо, глаза в глаза…

— Мира? — Адора Рете тронула её за плечо. — Девочка, как ты?

Мира вздрогнула. Этот оклик вернул её в реальность. Она, вампирша, стоит под выплывшим из-за горизонта солнцем. Она не рассыпалась прахом, её кожа также бела — как отвратительно эта бледность выглядит под ярким светом дня! — жар разливается по телу, она чувствует эти волны на каждый вдох… Вдох?!

— О, Адора, я…

— Ты исцелилась, Мира.

Мира осела на землю, её подхватили чьи-то руки…


— В тень её, скорее! — слышала она. Сама же тщетно пыталась вновь ухватить нити своих марионеток, сражавшихся у «Тени Стража». Но нитей больше не было. Само знание, умение, как брать их, как смотреть на другой их конец, стёрлось. Мире даже стали смешны её попытки. Нелепо, как желание летать у ящерицы…

«Летать — ещё одна потерянная возможность…»

Она лежала в саду, в густой тени деревьев. Едко пахло гарью, ей случалось ловить этот запах и будучи вампиршей, но сейчас он просто раздирал ноздри. Мир за пределами тени был ослепительно ярким, казалось, художник, нарисовавший его, переусердствовал с чистотой цвета, как бы странно это ни звучало. Невозможно, больно глазам! Голоса людей тоже звучали по-иному. Что это? Словно прежде, в бессмертные годы, вампирше на лицо был наброшен покров, не дающий видеть и слышать мир во всех красках и многоголосии, а всё тело до кончиков пальцев было заключено в кокон, не дающий ощутить ни тепло, ни холод, а только — пустоту собственного тела… Странно! А ведь она помнила, в первые бессмертные месяцы упивалась, как ей казалось, обострившимися чувствами! Выходит, то была ещё одна иллюзия carere morte?

Мира приподнялась и села. Кто-то заботливо помогал, направляя каждое её движение, и гордячка хотела отказаться от этой помощи, неясно, продиктованной жалостью или благоговением, но боялась открыть рот. Смешно, кажется, она забыла, как надо говорить… За вампирские годы она совсем отвыкла, что речь может литься плавно, сама, а глубина вдоха на каждую фразу рассчитывается самим телом!

Перейти на страницу:

Все книги серии Лишённые смерти

Похожие книги

Краш-тест для майора
Краш-тест для майора

— Ты думала, я тебя не найду? — усмехаюсь я горько. — Наивно. Ты забыла, кто я?Нет, в моей груди больше не порхает, и голова моя не кружится от её близости. Мне больно, твою мать! Больно! Душно! Изнутри меня рвётся бешеный зверь, который хочет порвать всех тут к чертям. И её тоже. Её — в первую очередь!— Я думала… не станешь. Зачем?— Зачем? Ах да. Случайный секс. Делов-то… Часто практикуешь?— Перестань! — отворачивается.За локоть рывком разворачиваю к себе.— В глаза смотри! Замуж, короче, выходишь, да?Сутки. 24 часа. Купе скорого поезда. Загадочная незнакомка. Случайный секс. Отправляясь в командировку, майор Зольников и подумать не мог, что этого достаточно, чтобы потерять голову. И, тем более, не мог помыслить, при каких обстоятельствах он встретится с незнакомкой снова.

Янка Рам

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Романы / Эро литература