Exciter (СИ)

Когда Сантис привёл мне под конвоем красноперого наркомана, я уже взял себя в руки, надел очки и даже принял ледяной вид. Было очень большое искушение прикинуться, что мы с ним вообще не знакомы, но встрепанные волосы серафима и его ненормально расширенные зрачки заставили меня моментально передумать.

- Благодарю вас, Эммануэль, - процедил я сквозь зубы и схватил бледного красавца за плечо, рванув ближе к себе. Его руки были заломлены назад и закованы в наручники… как оказалось. Поэтому неудивительно, что он, качнувшись, упал на меня. Стоит также упомянуть, что я легче и меньше его по росту. Было довольно больно очутиться на полу, придавленным. А он ещё хрипло дышит в лицо и не торопится вставать, скотина такая… - Может, вы нам поможете?

Лейтенант карабинеров давится от смеха, пытаясь, впрочем, сохранить лицо. И всё-таки выполняет мою просьбу.

- Разрешите откланяться?

- Да пожалуйста, валите, - я отряхнул спину от пыли и зло посмотрел на серафима. - Только ключи от наручников оставьте мне, синьор.

Расстегнул немудрёные кандалы и освободил его. Мы наконец-то одни, и я с полным правом могу надавать этому извечно укуренному идиоту по морде. Могу, но не бью, потому что он уже запустил руки под мою одежду и…

- Ди, - целует. Как всегда, взасос. Как всегда, не спеша отпускать. И как всегда – мне не хочется его прерывать, несмотря на всё недовольство. - Я думал, ты оставишь меня ночевать в каталажке.

- Да вот следовало бы хоть раз плюнуть и бросить тебя на произвол судьбы, - я поправил рубашку, но он все равно полез под неё опять. - Какого черта ты полетел за мной в Италию? Сидел бы в офисе, трескал шоколадные батончики и заедал наркотой, пока я разгребаю дерьмо, насранное моим предшественником. Ты знаешь, что мы уже опоздали?

- Уффици закрывается в десять вечера, а клиент будет ждать тебя на террасе до посинения, - серафим улыбается, очень довольный, и припадает к моей шее. Хоть он и поганец, но он прав. - Выйдем отсюда, пока Сантис не подумал, что я вторично на тебя упал, но уже с вполне конкретной целью?

Мы поспешно покинули уборную кафетерия, карабинеры проводили нас не слишком дружелюбными взглядами, но что поделаешь. Такая у меня работа и такой ужасный напарник. Добрались до музея без приключений: серафим ожидал вопросов и головомойки, но я, как обычно, играю в глухонемого киллера. Сейчас не время, меня волнует заказ, так что разберусь с краснопёрым попозже, на досуге. Надеюсь, Руфус нашел место, где можно будет вздремнуть.

*

- Как я выгляжу, Ла?

- Как вандал, собравшийся на пир к Цезарю, - я прыснул, не в силах сдержаться. Клайд в сером костюме в тонкую полоску, в огромных ботинках со стальными шипами по периметру платформы, с десятком различных колец и штанг на лице, и конечно, ирокез… - Ладно, сойдет. Только никому не говори, куда поехал и с кем, немедленно разболтают Соланж, и тогда ремня мне не миновать.

- Она бьёт тебя? - в его глазах мелькает волнение, а я невольно ощутил удовольствие. Неужели переживает за меня?

- Это шутка, Клайд. Я просто терпеть не могу, когда она капает на мозг, в двести пятьдесят пятый раз рассказывая, почему я не должен с тобой видеться.

- И почему же?

Потому что я бледный и худосочный обладатель болезненной красоты, передающейся по наследству вместе с гемофилией, мигренью и прочими прелестями жизни благодаря вступающим между собой в брак родственникам. Не то чтобы я сам считал себя аристократом, но мать частенько любит повторять, что я не должен якшаться с кем попало. И дело каждый раз не только в Клайде. Но я по-прежнему не должен признаваться в этом, чтобы не обижать… да что там, чтоб не потерять его.

- Потому что я тебя люблю. Больше, чем её. И её это бесит.

Почти правду сказал. Выдержал его недоверчивый взгляд из-под насупленных бровей. Клайд ничего больше не спросил, и мы просто сели в автобус. Через два часа будем во Флоренции, а через три – назначена встреча с богатым американцем. Хорошо бы не опоздать.

*

Кафе на террасе музея было ещё гаже и отвратнее забегаловки, где я сидел с Сантисом. Напиток, который нам подали, стыдно было назвать кофе, за салат безбожно содрали втридорога. А вид на палаццо Векьо, восхитивший серафима, непробиваемого робота вроде меня заставил только недоуменно скривить губы и выбрать столик подальше – от панорамы и от толпы галдящих там обезьян-туристов. Я подал условный сигнал – снял наручные часы и положил рядом с солонкой. Из-за соседнего столика тут же поднялся мужчина и подошёл к нам. Кепка, надвинутая на глаза, как бы должна была помочь ему остаться неузнанным. Боюсь, мои губы снова кривятся.