Extremes. На пределе

Бактериальный эндокардит, инфекционное поражение внутренней оболочки сердца и его клапанов, во времена Харкена почти неизбежно приводил к летальному исходу. Тогда еще не были открыты антибиотики, и бактериальные инфекции разрушали структуры сердца. Дело усугублялось тем, что сердце, работая как насос, распространяло инфекцию по всему телу вместе с кровью. Вот этому-то грозному врагу и решил бросить вызов Харкен. Теоретически удаление источника инфекции остановило бы процесс и дало пациенту надежду на жизнь. Но в эпоху, когда весь медицинский мир смотрел на проникновение в полость сердца с глубочайшим скепсисом, гипотезу Харкена необходимо было подкрепить серьезнейшими доказательствами и только потом подступаться к операциям на людях.

Хирург приступил к экспериментам на собаках, но вначале предстояло сконструировать модель заболевания. Для этого нужно было сделать разрез на сердце собаки и закрепить на внутренней поверхности митрального клапана металлическую скобку. Такое вмешательство — Харкен знал об этом — непременно приводит к инфекции и развитию бактериального эндокардита. Эксперимент преследовал две цели: во-первых, он моделировал саму болезнь, что позволяло отрабатывать лечение бактериального эндокардита у собак. Во-вторых, операции позволили Харкену обрести уверенность в том, что целостность камер живого, бьющегося сердца вполне можно нарушить, а потом восстановить, и это не приведет к мгновенной гибели животного.

Однако работы Харкена прервала война. По мобилизации он в 1943 году снова попал в Англию и был прикомандирован к штабу бригадного генерала Пола Хоули, начальника военно-медицинской службы США на Европейском фронте. Здесь, прогнозируя бесчисленные проникающие ранения грудной клетки, он и Тюдор Эдвардс стали добиваться создания специализированных отделений торакальной хирургии — и добились.

В первой половине 1944 года, по-видимому, в связи с подготовкой союзников к открытию второго фронта, в Англии были организованы многочисленные спецотделения торакальной хирургии. В мае 1944 года Дуайт Харкен покинул Гровнер-сквер и, к своей радости, был назначен руководителем 15-го центра торакальной хирургии в Сайренсестерском военном госпитале США — клинике на тысячу коек, оборудованной собственной посадочной полосой для доставки раненых с полей сражений. Харкен был искренне рад оставить наконец скучную административную работу и вернуться к операциям, к своей истинной страсти — хирургии.

***

Американский военный госпиталь на территории Стоуэлл-парка в британском Нортличе представлял собой несколько сборных бараков из гофрированных стальных листов.

В мае 1944-го раненые туда почти не поступали, так что у Харкена и его подчиненных было довольно свободного времени, чем и воспользовался начальник госпиталя. Он занялся профессиональной подготовкой своего персонала, знакомя коллег с новым искусством торакальной хирургии.

Возможность применить теоретические познания на практике не заставила себя ждать: 6 июня 1944 года союзные войска совершили высадку в Европе. В госпиталь хлынул поток раненых. Их доставляли по воздуху — первая партия прибыла почти сразу по высадке, а вторая несколько позже, после небольшого затишья, когда началось Арденнское наступление. Столкнувшись с ранениями, при которых пуля или осколок попадали в сердце и оставались там, Харкен обратился к Джорджу Грею Тернеру за советом — стоит ли все-таки пытаться их извлекать. Грей Тернер с энтузиазмом поддержал и благословил Харкена, заявив, что есть множество веских клинических доводов в пользу извлечения инородных тел из сердца, тем более, что у пациента при одной мысли о «непрошеном госте» в самом средоточии жизни, наверняка разовьется невроз. Возможность, к которой Харкен так методично и скрупулезно готовился, наконец представилась.

***

Сильной стороной Харкена было понимание того, что умение и опыт хирурга приобретают смысл лишь в сочетании с не менее квалифицированной и умелой работой операционной бригады. В ходе операций, особенно по извлечению инородных тел из полости сердца, зачастую требовалось проведение экстренных реанимационных мероприятий. Пока Харкен разбирался с анатомическими структурами, его анестезиолог отвечал за активное поддержание жизни пациента: обеспечивал переливание жидкостей и лекарственных препаратов, эффективное обезболивание, отслеживая опасность кровотечения, переохлаждения и шока.

На таких операциях анестезиолог чувствовал себя пилотом в горящем самолете: ему было необходимо продержаться в воздухе достаточно долго, чтобы хирург успел сбить пламя и погасить пожар.

Порой кровопотери составляли до полутора литров в минуту — потеря такого объема может за считанные секунды опустошить кровеносную систему пациента и привести к остановке сердца. И хотя физиология геморрагического шока в те годы была недостаточно изучена, бригада Харкена понимала, как важны массивные переливания крови для сохранения жизни больного.