Extremo (сборник)

Ее глаза.

Они были серого цвета.

Цвета хорошо закаленной стали…

* * *

Сердце Севера дернулось, будто решило выпрыгнуть из груди, а потом застучало часто-часто. Холод подобрался слишком близко. Чайка с криком взвилась в небо.

Но человек этого даже не заметил. Он смотрел на такую близкую, но недостижимую уже землю.

«Только не здесь, – подумал Север. – Я хочу умереть у тех скал. Я хочу хоть на миг прикоснуться к ним».

Но холод неумолимо сковывал сердце, и оно билось все тише и тише, как смертельно уставшая птица в клетке.

А потом яркий свет ударил по глазам, и Север взмыл вверх, к облакам, оставляя внизу разбитую лодку с замершим телом человека в ней.

Эпилог

– И все-таки мне немного жаль его, – сказала старая женщина, вытирая пропахшие рыбой руки о фартук.

– Почему? Он сделал все, что должен был сделать, – ответил рыбак. – И сделал правильно. За что его жалеть?

– Никогда не могла понять твоих штучек. К чему были эти сложности? Почему ты не объяснил ему все сам?

– Он бы ничего не понял. А если бы и понял, то ничего не смог бы с этим поделать. Что толку давать человеку знание, которым он не сможет воспользоваться? Для него это будет пустым звуком.

– Сколько ему пришлось пережить… – Женщина покачала головой.

– Без боли, без слез не бывает побед. Всегда и за все нужно платить. И цена никогда не бывает слишком высокой.

– Даже жизнь?

– Как будто он был бессмертным! Рано или поздно он все равно бы умер.

– Это жестоко.

– Мир сам по себе жесток… Но и прекрасен. Две стороны одной медали. Он это увидел и был счастлив.

– Недолго.

– Счастье не бывает долгим или коротким. Оно просто есть или его нет. При чем тут время?

– У тебя на все готов ответ, – проворчала женщина.

Рыбак кивнул. Он неторопливо начал набивать трубку.

– Все-таки я рад за него, – сказал старик. – Он шел туда, куда его вела душа. Он убил в жестокой схватке все темное, что жило в нем. Он сумел прислушаться к себе, понять свою суть и принять свое предназначение. Пусть ему и потребовалось десять лет на это. Он хорошо простился с тем, что ему было уже не нужно и умерло в нем само по себе… Нет, он все сделал хорошо. Правда, так и не смог понять, что все, с чем он столкнулся в море, – это он сам. Ну да такое ему и не под силу.

Он снова замолчал, задумчиво выпуская клубы сизого дыма.

– Но ведь он вернется? – спросила женщина.

– Все возвращается. Вернется и он.

– Он будет помнить?

– Он будет другим. И сможет идти дальше. Может быть, на этот раз он поймет, что человек никогда не сражается с миром. Он всегда сражается с самим собой.

Рыбак выколотил трубку и оглянулся.

– Тебе пора идти, – сказал он кому-то в темноту.

Мальчик улыбнулся и, взяв ведерко и сачок, шагнул к двери хижины.

…Человек сидел на берегу моря. Солнце стояло в зените, и вода блестела так, что на нее больно было смотреть. Было очень жарко, и даже свежий ветер с моря не спасал от яростно палящего солнца.

Человек разлепил опухшие веки. Свет резанул по глазам, но мужнина лишь чуть прикрыл их, чтобы привыкнуть к свету, а потом огляделся.

Каменистый берег был пуст. Все живое попряталось от безжалостного зноя. Лишь чайки с пронзительными криками кружили над тем местом, где сидел человек.

Перед ним стоял мальчик лет десяти и смотрел на него большими не по-детски серьезными глазами. Из одежды на нем были лишь светлые широкие штаны, закатанные до колен. В руках мальчик держал ведерко и сачок. На загорелой до черноты груди болтался на тонком шнурке дешевый оловянный крестик.

–  Где я?  – прохрипел человек. Распухшие губы шевелились с трудом.

Мальчик ничего не ответил, словно никакого вопроса и не было.

–  Где я?  – повторил человек…