Ёж

Внутри пахло затхлостью, пол покрывал толстый слой пыли, и единственные следы здесь были моими, я слегка расслабился и окинул центральный холл взглядом. Слева, судя по всему, был гардероб, отделенный от центрального зала кованой решеткой, справа две двери, обозначенные табличками с символическими изображениями мальчика и девочки. Ничего интересного и привлекательного, я вошел внутрь, скрипя половыми досками, этот звук резко вспорол тишину, извещая местных призраков о моем приходе. Моему взору открылись два коридора, один уводил налево, другой – направо, не хватало только камня с традиционной надписью: «Направо пойдешь…». Коридоры выглядели абсолютно одинаково, потому я руководствовался своим внутренним чутьем и пошел направо. Это был узкий коридор, впрочем, как и тот, что уводил налево, с четырьмя дверьми, расположенными по левую сторону, справа же были окна, выходящие на фасад здания. Первое же окно было выбито, я внимательно осмотрел его, здесь не было ничего примечательного, пара царапин на подоконнике и отсутствие следов в пыли, что говорило о том, что произошло это отнюдь не вчера. Первая дверь была открыта, и я заглянул внутрь. Это был какой-то кабинет, у правой стены стоял громоздкий стол с лампой, всю левую сторону занимали полки, забитые какими-то бумагами, я решил вернуться к ним позже, хотя был уверен в том, что ничего интересного там не найду. Вторая комната оказалась подсобкой, она была забита старыми ведрами и швабрами. Третья и четвертая были небольшими залами с рядами кресел, обитых красной материей, и сценой, прятавшейся за неприметным занавесом. Видимо, здесь ставились какие-нибудь пьески местными энтузиастами актерского дела. Я лишь окинул их беглым взглядом и отправился в левое крыло, по дороге я извлек сигарету и закурил, отметив, что сигарет осталось совсем немного, очевидно, обратный путь будет проходить у меня под эгидой здорового образа жизни, что тоже было неплохо. В левом крыле была всего лишь одна дверь, открыв ее, я обнаружил большой зал – близнец двух предыдущих. Но кое-что его все-таки отличало от собратьев, помимо размеров. Кресла в центре зала были сдвинуты, и это сразу бросалось в глаза, занавес сдернут и брошен у стены, в самом центре сцены красовалось черное костровище, очевидно, кто-то тут грелся или даже готовил себе ужин, используя в качестве дров кресла из этого же зала. Возможно, этот «кто-то» был моим почтальоном. Хотя отсутствие следов в толстом слое пыли, лежащем на полу, говорили об обратном. Я вошел в зал, внимательно исследуя каждый его миллиметр, я чувствовал, что наткнулся на что-то очень важное. До сих пор я видел только следы жизни людей, которые исчезли в один миг, оставив на столах теплый ужин, оставив свои планы и мечты, не заботясь о своем прошлом, настоящем и будущем. Здесь же я видел нечто иное, здесь я видел другую жизнь, возможно, ту жизнь, что была после исчезновения. Костер прогорел и превратился в золу, у левой стены лежит кучка жестяных банок от консервов, все они опустошены до дна, у сцены на полу лежат спальники, аккуратно свернутые в трубочки и сложенные горочкой.

Я обошел первый ряд кресел и обнаружил три походных рюкзака, быстро осмотрев их, я понял, что один принадлежал девушке, два других – мужчинам. Среди вещей я не обнаружил ничего стоящего, в основном это были шмотки, репелленты, какие-то крема, кружки, миски, один пистолет травматического действия и пара коробок патронов для карабина. Патроны я закинул себе в заплечный рюкзак, травматику оставил, толку в ней было мало. Я уже было решил заняться обследованием остальной части зала, но внезапно возникшая мысль удержала меня на месте. Я еще раз осмотрел тюбики с кремами, у большинства из них стояла дата производства две тысячи третьего года. Ни одного тюбика, произведенного в две тысячи четвертом или две тысячи пятом, что говорило о том, что эта группа из трех человек побывала здесь лет через девять после исчезновения населения Ежа, именно в две тысячи третьем году. Это не было фактом, репелленты хранятся достаточно долго, и дата производства еще ни о чем не говорила. Однако оставалось загадкой то, что случилось с ними в этом городе, думаю, не от хорошей жизни они бросили здесь свои вещи. Живыми они отсюда не выбрались, это точно, так как без необходимого снаряжения трем людям не преодолеть несколько сотен километров по безлюдной тайге, либо они исчезли так же, как и все население города, либо канули в лесных дебрях.