Ежегодный альманах Владимирского регионального адвокатского бюро Залевский и партнеры. 2017

Использование пространства и ритуальности судебного процесса имеет место и в современных арт-практиках. Примером тому является известная одиозная акция художника П. Павленского «Угроза», переросшая в судебное разбирательство по обвинению художника в совершении преступления, предусмотренного ст. 243 Уголовного кодекса РФ «Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия или культурных ценностей». Оказавшись в пространстве судебного процесса, художником был объявлен так называемый «регламент молчания», суть которого он сам объясняет следующим образом: «Суд весь построен по регламентам. Я объявляю регламент молчания в суде, и это начинает действовать на судью. Все вместе действовать – и дело, и позиция, потому что это уже не повседневный конвейер судопроизводства. Беспокойство заставляет судью думать. Полиция во время акций тоже вынуждена думать. Они каждый раз сталкиваются с ситуациями, которые нетипичны для полномочий»44. В итоге данный судебный процесс фактически трансформировался из юридической процедуры в акцию художника, в реалити- шоу. Действительное значение при этом стал иметь не материально-правовой результат процесса, не приговор по делу, а эстетическое содержание и ценность образов, созданных в ходе такой акции.

Использование образа судебного процесса характерно и для религиозных практик. В древности примером такого использования являлись религиозные представления египтян о суде бога Осириса, через который должна пройти душа каждого человека в загробном мире. В христианской традиции образ судебного процесса находит свое воплощение в идее Страшного Суда.

Такое поливариантное использование образности судебного процесса свидетельствует, по всей видимости, о наличии некой подсознательной экзистенциальной потребности человека не просто формулировать и выражать свои мысли, но и получать оценки своих мыслей, вступать в дискуссии, споры, доказывать преимущество одних мыслей над другими. Реализация этой потребности создает специфическое чувственное эмоциональное поле, которое выражается в судебном процессе через переживание его участниками самых разных ощущений, состояний, создающих эстетические образы (метафоры) окружающей действительности. В результате представляется возможным говорить о весьма специфической и пока ещё неосмысленной эстетике – эстетике судебного процесса. Эта эстетика, скорее всего, является неочевидной, имплицитной, многозначной, тонкой или, как говорят некоторые современные мыслители (В. Ерофеев,

В.И. Подорога, В.А. Пузько), «мерцающей». Метафора мерцания, возможно, наиболее адекватно выражает особенности эстетического восприятия человеком пространства и движения судебного процесса и существования внутри него. Такая метафора выражает достаточно сложные экзистенциальные состояния и исключительно личные сложно передаваемые переживания, возникающие у человека при его соприкосновении с судебным процессом, тем более в связи с участием в нем. Эстетика судебного процесса проявляется, скорее всего, не прямолинейно, а во всевозможных областях контекстов, выходящих за рамки собственно юридического толкования. Такие контексты могут не иметь непосредственного отношения к практическим утилитарным целям и задачам судебного процесса. Однако именно внутри них возникают специфические образы, состояния, модусы выражения эстетической составляющей судебного процесса, каждый из которых предполагает свою собственную осмысленность и выразительность.

Предлагаемый нами подход, возможно, вполне соответствует происходящему в настоящее время «эстетическому повороту», суть которого заключается в том, что эстетическое все более распространяется на те сферы, которые в рамках классической традиции не связывались с эстетикой, например: реклама, спорт, политика, право. Л.М. Гаврилина отмечает: «Там, где есть реакция на форму, на основе которой возникает игра духовных сил, берёт начало эстетическая идея, – там, вероятно, можно говорить об эстетическом модусе того или иного явления или вида деятельности…»45.

На основании приведенных рассуждений можно заключить, что судебный процесс является специфическим характерным для постнеклассического типа мышления способом миропонимания. В таком случае актуализированные постнеклассическим мышлением категории современной реальности (множественность, процессуальность, изменчивость, вероятность, игра и т.п.) приобретают некую общую осмысленность и упорядоченность. Граница между наблюдателем и участником в пространстве судебного процесса не является жесткой, т.к. в ходе движения процесса в зависимости от его стадий участник и наблюдатель могут меняться местами. В связи с этим становится реальным переход в нейтральное поле созерцания всего происходящего.