Ежевичная водка для разбитого сердца

– Прости, что заставил тебя позавтракать со мной, хоть тебе и не хотелось.

– Мне не не хотелось.

Боже, я говорю совсем как моя сестренка, когда пытаюсь лгать!

Максим не удержался от улыбки:

– Как бы там ни было, я рад, что ты согласилась.

Я вспомнила, как он сказал, что хочет произвести на меня впечатление, и мне захотелось бежать без оглядки, чтобы не разжигать то, что можно было разжечь. Я почти разозлилась на него: зачем он все испортил этим интересом, выходившим за холодные и клинические рамки «любви на одну ночь»? И в то же время я упивалась этой непрошенной тягой, которая после ужаса, который я пережила, была мне как бальзам на сердце. Проклятье, до чего же мы, девушки, сложно устроены, подумала я, а вслух сказала Максиму: «Я тоже».

Я постояла молча, глядя на него. Как нам проститься – поцеловаться? Пожать друг другу руки? Обняться? Я не помнила, чтобы мне приходилось ломать голову над этим смешным вопросом в двадцать лет. Этот парень был во мне, сказала я себе. Поздновато разыгрывать недотрогу и скромницу. Я шагнула к нему и поцеловала в губы. Легкий электрический разряд пробежал внизу живота. Что было тому виной – мое долгое воздержание последних недель или феромоны Максима, я не знала, но решительно впечатление он на меня произвел.

– Чао, – сказала я. Максим, казалось, был ошеломлен и смотрел на меня тем самым взглядом, к которому я уже начала привыкать.

– Не надо, – добавила я на прощание. – Ты опять смотришь на меня как-то странно.

Я улыбнулась ему и ушла. На мгновение мне подумалось, что он пойдет за мной, – я даже успела за эти несколько секунд и порадоваться этому, и разозлиться. Но когда я, пройдя метров десять, повернула за угол, его уже не было.

Дверь в квартиру я открывала очень медленно. Я колебалась между победной и самодовольной улыбкой девушки-которая-всю-ночь-трахалась и жалобным видом девушки-которой-неловко-за-свое-вчерашнее-поведение. Не то чтобы я хотела ошеломить или позабавить моих друзей – я действительно разрывалась между этими двумя вариантами. Так что вошла я с самодовольно-жалобной улыбкой, если такое возможно.

– Жен! – крикнул Ной при виде меня, а оба кота засеменили ко мне, протяжно мяукая, глубоко обиженные – я была в этом уверена – за то, что я оставила их одних на всю ночь. Ной стоял на диване. На нем были штанишки от пижамы с Гарри Поттером и больше ничего. За его спиной телевизор выдавал стробоскопические изображения и какофонические звуки детской передачи. Что за поколение эпилептиков на этом вырастет, подумала я.

– Как дела, мой волчонок?

– Я убил третьего босса на втором уровне третьего мира! – выкрикнул Ной, с гордостью показав мне «Нинтендо ДС», которую я, в силу преклонного возраста, называла просто «твоя игрушка». Так он еще и играл в видеоигру, вдобавок к бьющему по шарам телевизору! Я вдруг почувствовала себя очень старой и странным образом ощутила солидарность с матерью. Мне захотелось предложить ему горячего чаю и абонемент в читательский клуб.

– Ты не находишь, что здесь очень шумно?

– Шумно?

Фантастика. Телевизор уже стал для него привычным фоном. На плазменном экране красная рыбка, чьи толстые черные брови указывали на то, что она либо злодейка, либо кандидатка на конкурсе двойников Пьера Флинна[40], заливалась сардоническим смехом в своем аквариуме.

– А где твой отец и Кэт? – спросила я, снимая сапоги.

– Кэт еще спит, – ответил Ной. И тут же из-за спинки дивана, повернутого к телевизору, показалась голова Никола. Он спал здесь, с тех пор как в квартире поселилась я, и теперь смотрел на меня, как ему хотелось думать, насмешливо, на самом же деле по его несчастному лицу было видно, что его может вырвать с минуты на минуту.

– Как ты? – спросила я.

Никола ответил мне жестом, подняв обе руки и показав ими огромный размер головы. Я развела руками, как бы говоря: «Как это?», и он продолжил нашу нелепую пантомиму, сначала показав жестом, будто пьет, а потом изобразив рукой нечто, означавшее «после». Значит, он продолжал пить здесь, после того как ушел из бара. Я снова засмеялась и вопросительно кивнула в сторону кухни: мол, что ему принести, но Никола встал.

– Я с тобой, если позволишь, lover girl[41].

– Почему лава герл? – крикнул Ной.

– Да, почему твой стыд мы показываем жестами, а мой выражаем вербально, а? – спросила я.

– Что такое «твой стыд»? О-о-о! Четвертый босс готов!

В дефиците внимания со стороны мальчиков определенно были свои плюсы. Я повесила пальто и направилась в кухню.

– Так-так-так, – сказал Никола, входя следом. – Ночка удалась?

– Серьезно, дружище, тебе ли смеяться надо мной… Ты-то что делал, ты вернулся сюда и надрался с Кэт?

У него был обескураженный вид:

– А ты будешь смеяться надо мной, если я скажу, что все гораздо хуже?

– Конечно.

– Кэт уже легла, когда я пришел… но была бутылка текилы на столе… Наверно, Эмилио заходил выпить с ней по стаканчику… вот…

– И ты пил текилу в одиночестве.

– И смотрел «Брейк-Пойнт».

– Что?

Теперь он тоже смеялся, расслабленным смехом человека, перебравшего накануне.