Ежевичное вино

— Ну конечно вы согласитесь! — Каро просияла, словно Джей ответил вслух. — Вы именно то, что больше всего необходимо нашей деревеньке: глоток свежего воздуха. Вы же не хотите, чтобы люди подумали, будто мы бережем вас только для себя, не так ли?

Она засмеялась, а Жессика жадно вскрикнула. Чета Мерль обменялась ликующими тычками в бок. У Джея появилось престранное ощущение, что сытный ужин был не важен, что, несмотря на коктейли с шампанским, охлажденные сотерны и foie gras[64], основным блюдом был он сам.

— Но почему Ланскне? — Жессика наклонилась вперед, ее кошачьи голубые глаза были полузакрыты за стеной сигаретного дыма. — Без сомнения, вы были бы счастливее в городе побольше. В Ажене, быть может, или дальше на юг к Тулузе?

Джей покачал головой.

— Я устал от городов, — объяснил он. — Я купил этот дом с бухты-барахты.

— Ах! — восторженно воскликнула Каро. — Артистический темперамент.

— Потому что хотел побыть в тиши, вдали от городов.

Клермон покачал головой.

— Э, тут достаточно тихо, — сказал он. — Слишком тихо для нас. Цены на недвижимость ниже некуда, а вот в Ле-Пино, всего в сорока километрах от…

Его жена поспешно объяснила, что Ле-Пино — это деревня на Гаронне, весьма любимая иностранными туристами.

— У Жоржа там уйма работы, правда, Жорж? Он построил бассейн для одной милой английской пары и помог обновить старый дом возле церкви. Ах, если бы мы смогли привлечь такой же интерес к нашей деревне!

Туристы. Бассейны. Сувенирные лавки. Гамбургерные. Должно быть, отсутствие энтузиазма отразилось на лице Джея, поскольку Каро лукаво пихнула его в бок.

— Смотрю, наш мсье Макинтош романтик, Жессика! Любит старомодные изящные улочки, виноградники и уединенные фермерские дома. Как это по-английски!

Джей улыбнулся, кивнул и согласился, что его чудаковатость tout à fait anglais[65].

— Но такая община, как наша, э, она должна расти. — Клермон был пьян и пылок. — Нам нужны инвестиции. Деньги. В сельском хозяйстве денег больше нет. Наши фермеры и так уже едва сводят концы с концами. Вся работа — в городах. Молодежь уезжает. Остаются одни старики и отбросы. Бродяги, pieds-noirs[66]. Вот чего люди не хотят понимать. Или прогресс, или смерть, э. Прогресс или смерть.

Каро кивнула.

— Но здесь слишком много людей, которые дальше своего носа не видят, — нахмурилась она. — Они отказываются продавать землю под застройку, даже если понимают, что не могут выиграть. Когда предложили построить новый «Intermarché»[67] у дороги, они протестовали так долго, что «Intermarché» в итоге построили в Ле-Пино. Ле-Пино лет двадцать назад ничем не отличался от Ланскне. А теперь посмотрите на него.

Ле-Пино был местной историей успеха. Деревня в триста душ заставила о себе заговорить благодаря предприимчивой паре из Парижа, которая купила и обновила несколько старых домов, а затем продала их под дачи. Благодаря сильному фунту и превосходным связям в Лондоне дома были проданы или сданы в аренду богатым английским туристам, и мало-помалу установилась традиция. Деревенские жители вскоре поняли все преимущества своего нового положения. Они расширили бизнес, чтобы угодить новым клиентам — туристам. Открылось несколько новых кафе, а вслед за ними — парочка гостиниц-полупансионов. Затем, как грибы, выросли фирменные магазины, продающие предметы роскоши летним жильцам, ресторан, награжденный мишленовской звездой[68], и небольшой, но шикарный отель с тренажерным залом и бассейном. Местная история была просеяна в поисках примечательных событий, и совершенно никакая церквушка посредством комбинации фольклора и принятия желаемого за действительное была провозглашена объектом исторического значения. Здесь снималась телевизионная версия «Клошмерля»[69], после чего конца не было новостройкам. «Intermarché» совсем рядом. Конный клуб. Целый ряд летних шале вдоль реки. А сейчас, словно всего этого мало, собираются строить «Аквадом» и спа-центр всего в пяти километрах, куда слетятся клиенты от Ле-Пино до Ажена и дальше.

Казалось, Каро воспринимает успех Ле-Пино как личное оскорбление.

— На его месте легко мог оказаться Ланскне, — пожаловалась она, цапнув petit four. — Наша деревня как минимум не хуже их. Наша церковь — подлинная постройка четырнадцатого века. У нас есть развалины римского акведука чуть дальше, в Мароде. Мы могли бы быть на их месте. А к нам никто не заглядывает, кроме летних поденщиков, да еще цыгане по реке спускаются.

Она раздраженно куснула свой petit four. Жессика кивнула.

— Это все местные жители, — наябедничала она. — У них совершенно атрофировано честолюбие. Они думают, что могут жить, совсем как их деды жили.

Ле-Пино, как понял Джей, был столь успешен, что производство местного вина, в честь которого была названа деревня, совершенно сошло на нет.