Ежевичное вино

Джей ушел домой, отказавшись от предложений Жессики и Каро отвезти его на машине. Около двух, ночь свежа и тиха. Голова была необычайно легкой, и, хотя луны не было, небо усыпали звезды. Обогнув главную площадь и двинувшись вниз по холму к Мароду, он с некоторым удивлением осознал, насколько вокруг темно. Последний уличный фонарь стоял перед кафе «Марод», и у подножия холма река, болота, заброшенные домики, беспорядочно разбросанные вдоль реки, тонули в тени так глубоко, что Джей практически ослеп. Но к тому времени, как он подошел к реке, глаза его уже привыкли к темноте. Он перешел вброд, прислушиваясь к «хиссссш» воды, набегающей на берег. Он нашел тропинку через поля и зашагал к дороге, где длинная аллея деревьев рисовалась черным на фиолетовом небе. Вокруг бурлило море звуков: ночные создания, далекая сова, но в основном ветер и шелест листьев, от которых зрение отвлекает нас.

Прохладный воздух вытеснил дым и алкоголь из головы. Джей проснулся, обрел бдительность, готов был идти всю ночь. Он шел и все упорнее возвращался мыслями к последней части вечерней беседы. Что-то крылось в этой истории, уродливой в своей наготе; что-то привлекало его. Как примитивно. Нутряно. Женщина, живущая наедине со своими секретами; мужчина, погибший в сенном сарае; зловещий треугольник матери, бабки, дочери… И эта славная, грубая земля вокруг, эти вина, сады, реки, эти побеленные дома, вдовы в черных платках, мужчины в комбинезонах, с обвислыми, коричневыми от табака усами. Резко пахло тимьяном. Он рос сорняком вдоль обочин. Тимьян хорош для памяти, говаривал Джо. Он варил из тимьяна сироп, который хранил потом в бутылке в кладовой. Две чайные ложки каждое утро натощак. Прозрачная зеленоватая жидкость пахла совсем как ночной воздух в окрестностях Ланскне, свежо, землисто, навевая тоску по прошлому, напоминая о летних днях, проведенных за прополкой в саду, под радио.

Внезапно Джею захотелось домой. У него зачесались руки. Он жаждал опустить их на клавиши машинки, услышать, как древний механизм гремит в звездной тишине. Больше всего на свете он хотел ухватить историю за хвост.

Джо ждал его, вытянувшись на раскладушке, сплетя руки за головой. Он оставил ботинки в изножье, но старую шахтерскую кепку не снял, а только ухарски сдвинул на затылок. Желтая наклейка спереди гласила: «Без угля людям никуда».

Джей не удивился. Злость его испарилась, уступив место некому подобию радости; он как будто ожидал увидеть Джо — призрачное видение становилось привычным, Джей уже предвкушал его, становясь…

Будничное волшебство.

Он сел за пишущую машинку. История захватила его, и он печатал быстро, пальцы молотили по клавишам. Он без передыху печатал больше двух часов, лист за листом скармливая «Отважного Кортеса» агрегату, переводя, переворачивая с ног на голову своей собственной любительской алхимией. Слова мчались по бумаге во весь опор, он едва за ними поспевал. Время от времени он останавливался, смутно сознавая присутствие Джо на кровати, рядом, хотя старик помалкивал, пока Джей работал. В какой-то миг потянуло дымком: Джо закурил. Около пяти утра Джей заварил в кухне кофе, а вернувшись к машинке, заметил — странно разочарованный, — что старик исчез.

30

Дальний Край, лето 1977 года