Ежевика в долине. Король под горой

– «Данная работа является наиболее точной реконструкцией нескольких текстов, датируемых разными периодами: от Века Соли до Высокого Прозрения. Основными литературными источниками являются: «Кованое пророчество» (медные дощечки, Кнуд, Век Соли), «Песни Малахитового двора: песнь об Эльфреде, песнь о рыцаре Ламеле, песнь о Рошане» (свитки, Эскалот, эпоха Малахитового двора), былины из цикла о радожских богатырях: «Как Якова Солва ворочала» и «Яковы сапоги» (плиты в Белокаменном дворце, Радожны, Допрозрение – Высокое Прозрение). Все перечисленные тексты имеют идентичные сюжетные мотивы, отвечающие на центральные вопросы легенды о пробуждении спящего героя: что, где, когда и каким образом. Ответы на эти вопросы формируют структуру реконструированного пророчества. Актуальность работы…» – Тристан читал взахлеб, но Илия пожелал перейти к сути.

Он проворчал:

– Актуальнее не придумаешь. Дальше. Пропускай все введение.

Тристан пролистал до первой главы. На ее титульной странице значился вопрос «Что?».

– «Что есть Великая война? Побоище, что унесет жизни каждой третьей женщины и каждого второго мужчины на землях Абсолюта, подобно которому некогда истребили себя племена на материке Идея, ныне пустынном. Но, разобщенные, не могли они собраться во единые государства. Они переживали события снова и снова, истощаясь, вымирая и вырождаясь. Абсолют избежит таковой участи, если сделает все, как требуется, не убоится дать вещам свои имена. А именно великую войну назвать Великой».

– Это похоже на издевательство! Они хотят сказать, что мы должны пережить это снова только потому, что решили войну назвать не Великой, а Последней? – Илия впечатал костяшки пальцев в стол.

– Раз все это пророчество относится к категории чудесного, как говорят сами агнологи, значит, сила слова важна, – объяснил Тристан. – Как заклинание. Ты должен произнести все верно. Я догадываюсь, какое еще может быть объяснение. Давай прочтем дальше? «Где? Где свершится предсказанное? Война разверзнется на материке Абсолют. Идея опустошена и безлюдна, а Материя населена варварами, коим только предстоит пройти многие вехи цивилизации. Едва же все феоды (республики) объединятся под разными знаменами, главнокомандующие гегемонов начнут искать пути для пробуждения древних героев. И путь этот у каждого свой. Однако вот то, что связывает проводников: рожденные под одними звездами на одном континенте, они должны быть в родстве друг с другом», – на этих словах Тристан приподнял бровь и бросил недоверчивый взгляд на Илию.

Тот сам сначала откинулся на спинку стула и потер лоб, зачесывая рыжую прядь назад. Как вдруг его лицо озарилось осознанием.

– Так вот оно что! Великий кесарь Рольф приходится троюродным кузеном моему отцу! И мы оба родились в начале лета… Я раньше никогда не замечал сходства. Хотя кто вообще такое замечает?

– Ты прав, странно. Или нет. Не сочти за пренебрежение твоими открытиями, но ты мне час назад выложил как на духу, что станешь королем Эльфредом. В каком-то смысле, – Тристан покрутил пальцами в воздухе. – Все остальное немного меркнет на фоне таких претенциозных заявлений. Я просто читаю дальше, договорились? Просто читаю. «Когда? Когда проснется герой? Когда реки крови достигнут гор, под которыми спят короли, когда плач и зов эхом пронесется над могилами их, когда люди увидят в небе двенадцать золотых молний, укрепляющих веру их. Утратившие всякие суеверия, жители Абсолюта будут верить только в то, что видят, и в то, что могут доказать с помощью научного метода. Возрождение героя будет зачато возрожденною верою в чудеса». Тут примечание: бла-бла-бла, «…герой может проснуться только по закону тульпы, то есть когда в него, его существование, легенду и возрождение верит нация. По предварительным подсчетам, от 70 % до 100 % населения, из которых 50 % должны исповедовать идеологию возрождения активно и явно. А именно соблюдать ритуалы, обращаться к герою и его проводнику, как к главнокомандующему, и всячески содействовать». А-а-а, эм… Знаешь, мне кажется, что…

Тристан тянул слоги и подбирал слова, но Илия обрубил его потуги беспрекословным:

– Что у меня нет выбора? Очевидно, меня нужно будет показать и представить, как проводника.

– Без этого не будет веры, – заключил Тристан. – Я говорил тебе, когда мы читали про название. Нам нужно верить, что эта война – Великая, неважно, последняя или нет. И нам нужно верить, что ты – обещанный народный спаситель.

Илия упал на конспект и словари лбом, закопался пальцами в свои кудри. В нос ударил канцелярский запах новой бумаги и перебивший его душок книжной ветоши. Один из словарей, эскало-кнудский, был почти карманным, легко умещался в карманы шинели, где в свое время и таскал его отец. В молодости министр служил на фронтах Последней войны, но был госпитализирован после двух лет службы. Мирный договор подписали, когда ему сняли последнюю повязку с зажившей раны. Тристан понуро смотрел на пушистую макушку и не прерывал процесс самобичевания. Илия простонал куда-то в стол: