Ежевика в долине. Король под горой

Бедняжка растерялась больше прежнего. Она выглядела замечательно: ее немного отросшие с их знакомства волосы были уложены назад, и прическа открывала невообразимо длинную шею, так что, казалось, у Гислен в роду были лебеди. Она пролепетала что-то невнятное.

– Я бы хотел, очень хотел сделать предложение тебе, а не герцогине, поэтому хочу знать, желаешь ли ты того же? – прямо спросил Илия.

– Предложения или брака? – большие голубые глаза хлопали перед носом Илии.

Он захохотал от ее непосредственности.

– И того и другого, что не странно, ведь одно предполагает второе, – веселился он. – Но начнем с предложения. Если ты не хочешь его получить здесь, скажи мне. Я не обижусь. Ты можешь ответить мне: «Нет, не сейчас», и я не восприму отказ, как личное оскорбление. Я вовсе не хочу, чтобы ты согласилась только потому, что твоя тетка и еще около сотни человек будут ждать твоего положительного ответа самым настырным образом.

– В смысле, ответить? Ты что, уже делаешь мне предложение?

– Да, Гислен, согласна ли ты стать моей женой? – спросил Илия, глядя ей в глаза и держа за обе руки. А потом подумал и добавил: – И в будущем королевой Эскалота?

Гислен сначала сомкнула губы (она делала так, когда усердно размышляла), а потом выхватила одну ладонь, чтобы прикрыть ею свой внезапно раскрывшийся от изумления рот.

– Ох, точно! Я и не подумала, – это было удивительно, но Гислен, совсем не умевшая обманывать, действительно не успела подумать о головокружительной перспективе.

– Так что? – поторопил Илия.

В бальной зале прозвучал громкий хлопок. Илия сразу догадался, что кто-то открыл бутылку шампанского. Но Гислен вздрогнула от испуга и выпалила:

– Я согласна!

– Правда?!

Он обхватил ее шею, притянул к себе и горячо поцеловал. Он не мог вспомнить, когда за прошедший год он позволял себе подобные вольности. За ними все время увязывалась ее компаньонка. И хотя почтенная женщина была не сильно дотошной, пара всегда находилась в поле ее зрения. А при таких раскладах не забалуешь. Илия отстранился через минуту, когда почувствовал, что Гислен тяжело дышать. Он не знал, виной тому ее сантименты, его крепкие объятия или узкий лиф платья, но она вся пылала.

– Да, только теперь мне страшно, – призналась она.

– Ох, Гислен, знала бы ты, как мне страшно… Но все пустое – теперь будем бояться вдвоем! – возликовал Илия и подхватил ее под бедра, приподняв так высоко, что она прической задела балдахин.

Илия распахнул шторы и стремительно направился к матери. Он вел за собой Гислен, присутствующие оборачивались им вслед. Найдя Лесли, он кивнул ей, и та взорвалась от фурора, как праздничная хлопушка с конфетти. Илия развернулся к Гислен и встал на одно колено. Оказалось не так сложно оправдывать чужие ожидания и при этом оставаться счастливым. А когда буря поздравлений стихла, а последняя волна в виде назойливого фотографа и дальней родственницы Гислен отхлынула вглубь зала, к ним подошел Тристан. Он улыбнулся уголком рта.

– Поздравляю! – тепло сказал он.

Илия распахнул руки, Тристан коротко оглянулся на леди Гавел и обнял друга. Объятия – жест для родственников, он позволил их только матери и герцогине. Если быть точнее, они и не спрашивали. Публика зашепталась. Тристан протянул Гислен руку, она вложила в нее свою, и рыцарь поцеловал кружевную перчатку. «Я очень за вас рад! Будьте счастливы». У растроганной Гислен и без него были глаза на мокром месте, а после пожеланий новоиспеченная невеста сорвалась и тоже приобняла Тристана.

– Я так рада, что ты будешь с Илией! Пожалуйста, защищай его! Я очень хочу за него замуж! – каждое ее слово было по-детски искренним, но она не шутила.

Ребят позабавили ее просьбы, но стоило им переглянуться, у обоих в голове мелькнула целая плеяда надежд и опасений. Страшное «а вдруг?» и теплящееся «а вдруг?». Тристан дал слово:

– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы притащить его к алтарю.

– Кстати, об этом. В смысле о твоей заботе, а не о свадьбе. Мы можем отойти? – Илия собирался отвести Тристана в сторону для приватного разговора, и, дождавшись, пока Гислен кивнет, направился с ним на балкон. – Около часа назад я как-то слишком легко добился твоего назначения. Не знаешь, в чем причина?

Пальерская фуражка холодного изумрудного цвета, такого же, как удлиненный мундир, перекочевала с темной головы на перила. В тусклом свете поблескивала кокарда с изображением дерева. Тристан вскинул непокрытую голову и хмыкнул.

– А то как не знать? В меня вгрызся этот твой доктор Рокильд.

– Да ладно?! И что говорил?

Ночной воздух был свежим. В саду пахло акациями. Тристан втянул аромат и прицокнул.

– Что говорил… Наивно было полагать, что эти гончие не пронюхают все. Я – Трувер, мои родители работали с агнологами. Я знал это и раньше. Моя фамилия выдает меня с потрохами. Они следили за мной с самой Пальеры. Рокильд сказал, у этой их корпорации все основания считать меня полезным науке. Пытался выведать про мои способности.

– Вот жук! – возмутился Илия.