Ежов. Биография

«3 апреля я был у Ежова с докладом о результатах командировки, но он меня совсем не слушал, делал голубей из бумаги и бросал их в корзину» ^{466}.

Однако Сталин решил никаких специальных указов не издавать. В соответствии с замыслом вождя Ежов должен был просто исчезнуть, бесследно раствориться без какого-либо упоминания его фамилии.

Начало 1939 г. ознаменовалось кампанией по разукрупнению наркоматов. В январе-феврале этого года пять общесоюзных наркоматов разделились каждый на 2, 3, 4 и даже 6 самостоятельных комиссариатов. Вероятно, под впечатлением этих событий многие работники водного транспорта стали присылать Сталину и Молотову письма с предложением разделить Наркомвод на два отдельных наркомата — морского и речного транспорта. Определенный резон в этом был, поскольку оба вида транспорта имели свою выраженную специфику, и объединение их под одной крышей по признаку «водности» было достаточно формальным. Предложения и аргументы моряков были сочтены заслуживающими внимания, и 8 апреля 1939 г. решением Политбюро ЦК ВКП(б) Народный комиссариат водного транспорта был разделен на наркоматы морского и речного транспорта. На следующий день это решение было продублировано Указом Президиума Верховного Совета СССР. Сообщение о разукрупнении НКВТ, а также имена новых наркомов появились в газетах, о судьбе же прежнего руководителя Наркомвода не было сказано ни слова.

Ну а чем занимался в эти дни сам Ежов? Рассказывает его племянник Виктор Бабулин, в то время студент Московской промышленной академии им. Кагановича:

«8 апреля я был дома один, мне позвонили по телефону, я подошел к трубке — звонил Ежов. Он сказал мне, что Анатолий [другой племянник Ежова, проживавший вместе с ним] приходит домой теперь поздно, а он плохо себя чувствует. Попросил приехать к нему, одновременно захватить водки. Я купил четвертинку водки и поехал к Ежову. Пообедав с Ежовым, я поехал заниматься, а он остался дома. После занятий я приехал домой, было около часу ночи. Через несколько минут ко мне позвонил Ежов, [сказал], что он один дома — Анатолий еще не возвратился с работы. За мной он послал машину и просил меня, чтобы я приехал к нему. Я приехал к Ежову около двух часов ночи. Он был сильно пьян. Я спросил его, чего он так напился. Ежов ответил мне, что захотел выпить и выпил. Перед ним стояло выпитых 8 бутылок пива. Больше Ежов не разговаривал со мной, а бросил в меня рыбой, потом облил пивом и начал всячески ругать. Я спросил у Ежова, что я ему сделал плохого, за что он так ругается. Вместо ответа он подошел ко мне и ударил два раза кулаком по лицу. После того, как он немного успокоился, я ушел спать. Ежов пришел в спальню, стащил с меня одеяло и снова ударил еще несколько раз по голове, упрекая меня в том, что я не имею никаких принципов и воли. Я соскочил с дивана и собирался тут же уйти домой, но Ежов закрыл дверь и не пустил меня. Через некоторое время Ежов успокоился и перешел к высказыванию своих обид против руководителей партии и советского правительства»^{467}.

Можно предположить, что начавшийся в пьяном угаре день 9 апреля примерно так же и закончился. А 10 апреля Ежова арестовали. В своей книге «On Stalin and Stalinism», изданной за границей в 1979 г., Р. А. Медведев так описывает это событие: