Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

Процесс создания Moon’s Milk (In Four Phases) изменил саму сущность Coil. Если определяющей чертой Love’s Secret Domain было мечущееся движение, то с 1997 года Coil начали выстраивать себя через состояния покоя. Такой подход достиг кульминации в альбоме 1998 года Time Machines, одном из самых магических проектов Coil. Time Machines отчасти вдохновлен длительными монотонными пьесами композитора-минималиста Ла Монте Янга, а львиная доля концептуального посыла связана с Энгусом Маклизом и его поэмой «Год», в которой перечисляются все 365 дней. «Год» представляет собой одновременно и поэзию, и стихийное магическое действо, самим актом перечисления позволяющее преодолеть границы времени. Факт столь легкого разрушения общепринятой реальности вдохновил Coil, и в Time Machines вошли композиции, в буквальном смысле уничтожавшие время. «Вы создаете пространство, где можно перевести дух, просто меняя названия дней, – восхищенно говорит Бэланс. – Но здесь необходим тот, кто желает жить так вместе с тобой, и я с большей готовностью сделаю это с Саймоном Норрисом, нежели со Слизи. Представьте: я не пошел на работу, потому что сегодня день Зеленого Цыпленка! Time Machines должен излечить вас от времени. Время – это болезнь: все торопятся, времени ни на что не хватает, все стиснуто, сжато. Ваше время больше не ваше, оно принадлежит кому-то еще, вам за него платят, а потом вдруг обнаруживается, что его у вас нет, и вы начинаете занимать время. Время придумали для коммерции, а Time Machines – попытка создать пространство, где люди могут остановиться и отдохнуть».

Но также это была попытка создать машину времени, портал для перехода. На обложке изображалось волшебное зеркало Джона Ди, а составные части его небесной монады прилагались в виде серии сверкающих наклеек. «Возможностей – масса, – продолжает Бэланс. – Например, духовная музыка позволяет ощутить выход из себя, останавливает время, переносит куда-то еще. Хорошая духовная музыка создает подлинное ощущение развоплощенности, и то же самое (уход от времени, игра с бесконечностью) свойственно определенным психоделическим экспериментам». А когда вы возвращаетесь в себя, неизменно возникает вопрос: который час, сколько нас тут не было? Бэланс и Слизи провели множество исследований психоактивных веществ для Time Machines, подбирая контуры и эффекты дрона так, чтобы он сочетался с пережитым опытом. В таких работах Coil, как Love’s Secret Domain, наркотики использовались в процессе их создания, чтобы погрузиться внутрь микроструктуры музыки. Однако в случае с Time Machines их принимали в самом конце, чтобы сопоставить опыт от их принятия с воздействием треков. «Сверяя наркотики и звуки, мы больше опирались на чувства, – говорит Бэланс. – Мы оба понимали, когда возникает ощущение безвременья. Весь этот гул был не просто ради того, чтобы погудеть. Слушая его, вы чувствовали себя так, словно куда-то соскальзываете, будто границы реальности размыты. Все начинало расплываться, и мы понимали, что стоим на правильном пути».

«Time Machines возник в то время, когда я развлекался дома с модульными синтезаторами, – говорит Макдауэлл. – Мы всегда помнили о том, что определенные тона способны вызывать интересные ощущения, когда вы задаете и поддерживаете какую-то частоту, тем самым влияя на настроение или сознание. Однажды я экспериментировал с модульными синтезаторами, искал тона, которые могли бы длиться и длиться, и тут подумал: круто, в этом есть что-то очень интересное». Макдауэлл привез свое оборудование в штаб-квартиру Coil, чтобы поставить эксперимент на них. Они немедленно начали терять связь с реальностью безо всякой помощи веществ, и Макдауэлл понял, что оказался прав. Вместе с Бэлансом он попал под очарование оккультной силы «Чаконы фа-минор» органиста и композитора XVII века Иоганна Пахельбеля; теперь, слушая непрерывный органный гул Макдауэлла, они вернулись к прежним разговорам о растворяющих время качествах музыки Пахельбеля. Так они начали творить собственную машину времени.

«Мы все пришли к выводу, что дело того стоит, – продолжает Макдауэлл. – Изначально планировалось сделать один трек длиною в целый CD. Мы хотели использовать только модульные синтезаторы, ничего цифрового, лишь старые инструменты – за десятки лет использования они будто зажили собственной жизнью. Схемы переколбашивает, звук становится непредсказуемым – вы ни за что не сможете целиком его повторить другими средствами. Многие композиции были длиннее, чем финальные варианты; мы выделяли фрагменты, которые действительно переносили нас во времени.