Эзотерическое подполье Британии. Как Coil, Current 93, Nurse With Wound и другие гениальные сумасброды перепридумали музыку

«Dogs Blood Order появился в апреле или мае 1983 года благодаря нашей с Тибетом дружбе, – рассказывает Джон Мерфи. – Однажды мы разговорились в сквоте в Северном Лондоне, где я тогда жил. Мы обсуждали, не записать ли кавер на песню Мэнсона „Cease To Exist“. Из затеи ничего не вышло, хотя скорее всего мы репетировали – по крайней мере моя память сохранила, как Тибет сидел в моей комнате и бренчал на бас-гитаре, принадлежащей кому-то из моих соседей». Память не подводит Мерфи: Dogs Blood Order действительно начался с попытки кавера на «Cease To Exist», который в результате превратился в прототип «Maldoror Is Dead», что подтверждает кассетный сборник «Равноденствия», выпущенный лейблом Produktion. «Каким-то образом в группе оказался Роджер Смит, в то время мы часто виделись, – продолжает Мерфи. – Мы провели репетицию и записали несколько минусовок в квартире Роджера у станции метро „Фулхэм-Бродвей“ всего за несколько недель до „Равноденствия“. Смит микшировал минусовки с пульта, а мы пытались импровизировать. Я играл на модульном синтезаторе и гитаре с эффектами фидбека и цифрового дилея, а Тибет пел и манипулировал обработанными звуками бас-гитары и горна. Возможно, мы обсуждали эстетический подход, но деталей я не помню. Сомневаюсь, что Роджер интересовался подобным. Хотя одно я запомнил точно: мы старались избегать музыкальных и эстетических клише, которые начали возникать среди индустриальных групп под влиянием Whitehouse. Одни механически повторяли всю эту индустриальную чушь о серийных убийцах, другие бездумно играли абсолютно случайный, неструктурированный нойз». Пожалуй, этим можно объяснить их кавер-версию песни Чарльза Мэнсона.

«Джон Мерфи шел на невероятные жертвы, чтобы стать музыкантом, – рассказывает Дауд. – Он благоговел перед Стэплтоном и преклонялся перед его творчеством. Каждое мгновение жизни Джон посвящал музыке, особенно экспериментальной, в ней он видел свое призвание. В те годы он жил в полузаброшенном, насквозь промерзшем сквоте в Ислингтоне с другими благородными эстетами, которые достигали своего рода просветления, питаясь добытыми в канавах ислингтонского рынка овощами и выпрошенными у мясников костями, из которых варили жиденький бульон. Дни и ночи напролет эти люди проводили в зубодробительных музыкальных коллаборациях, которые записывали, каталогизировали и с жаром штудировали. Все, кто еще мог передвигаться, покинули соседние дома. Джон не мог найти лучшей лаборатории для своих увлечений. Он понимал, что единственный способ открыть третий глаз – это отречься от всех мирских удовольствий, кроме музыки. Минималистский, самоотверженный образ жизни Джона включал долгие периоды осознанного воздержания. Он никогда не брал никакой платы за услуги звукозаписи независимо от того, с кем работал. Его глубокое отвращение к материальному миру было всепоглощающим, как и привычка мыться и чистить зубы раз в два месяца, когда окружающие люди (и так проявлявшие чудеса выдержки) больше не могли его терпеть и насильно заталкивали в ванную с куском мыла, украденным из общественного туалета. Любые отношения для Джона означали бы несправедливость по отношению к его целеустремленной, цельной, пожизненной преданности искусству».