Читаем Ф. В. Булгарин – писатель, журналист, театральный критик полностью

Репутации Ф. М. Булгарина посвящен (полностью либо частично) ряд профессиональных работ[1194], в то время как специального исследования, посвященного репутации Н. А. Некрасова, нет; вопрос о ее необходимости только поставлен и частично решен в работе, посвященной другой проблеме[1195]. Безусловно, Булгарин осознается литературоведами и как историческая личность, достойная вдумчивого изучения, и как определенный культурный миф, причем научное осмысление его деятельности, современного ему и позднейшего восприятия служит его демифологизации. Существует и некий некрасовский миф в русской литературе, то есть устойчивый комплекс представлений о классике русской литературы, поэте, журналисте, литературном деятеле, исторической личности. Этот комплекс сформировали и разнородные документы эпохи, и художественные произведения, создающие его образ и биографию; и, наконец, литературоведческие труды различных академических школ, формирование которых начинается при жизни и деятельности литератора, и некие общие положения, закрепившиеся в литературоведении новейшего времени. Существует совокупность фактов и формулировок, убеждающая в исторически свершившемся становлении и признании классика классиком, а также исполнителем определенной социокультурной роли, причем хронологически не ограниченной рамками жизни и деятельности.

Литературное творчество Булгарина и Некрасова рассматривается в сопоставлении и в аспекте преемственности (проза, критические выступления)[1196] как единое явление в общем для обоих тематическом и жанрово-стилистическом контексте. И все же тема «Некрасов и Булгарин» на «некрасовском поле» парадоксально остается своего рода «заповедной». Идеологическое их противостояние в традиционных литературоведческих представлениях о взаимоотношениях двух названных литературных персонажей до сих пор воспринимается как определяющее.

Таким образом, есть персонажи, есть определенные их действия и высказывания, есть вербализованная память обо всем этом, есть аксиологическая составляющая, есть, наконец, некие устоявшиеся представления. Есть миф о Некрасове и Булгарине как некое специфическое наследие литературной мысли и литературной памяти. Рассмотрим его.

Прежде всего, определимся с содержанием этого мифа. Максимально яркое и точное представление о нем дают два названия классических в некрасововедении статей: «Некрасов в борьбе с Полевым и Булгариным: три неизвестные рецензии Некрасова 1842–1845 гг.» и «Некрасов-критик в борьбе с реакционными и эпигонскими течениями в литературе 1840-х годов»[1197].

Содержанием мифа является противостояние литературной оппозиции литературному официозу. Литература рассматривается при этом как часть социальной жизни и поле идеологической борьбы. Некрасов и Белинский, его старший друг и учитель, утверждают «натуральную школу», а затем и реализм, прогрессивное течение. Булгарин олицетворяет «рептильную журналистику», то есть пресмыкающуюся перед властями; он беспринципен и ведом личным коммерческим интересом; термин «натуральная школа» он ввел, желая унизить своих литературных оппонентов; этой же цели служат его критические отзывы, содержащие, в частности, оценку творчества Некрасова. Она отрицательная; помимо причин личного и коммерческого характера это вызвано было непониманием (обусловленным недостаточной историчностью мышления, архаизмом его литературных взглядов и вкусов). Все это, сформулированное в упомянутых статьях, повторяется в литературоведении в качестве общего места.

Временные рамки описываемого в мифе в основном ограничены годами общения Некрасова с В. Г. Белинским: с начала 1840-х до 1848-го. Ранняя граница может быть чуть сдвинута, поскольку до личного знакомства и сближения с Белинским, будучи сотрудником Ф. А. Кони, Некрасов уже был втянут в журнально-газетную полемику. Поздняя граница связана с кончиной Белинского, задававшего тон именно идеологического (во вторую очередь эстетического, в меньшей мере коммерческого) противостояния с Булгариным, а кроме того, ужесточением цензуры, вызванным обострившейся внешнеполитической обстановкой. Булгарин еще выступает в печати, но пора острой полемики с ним прошла, а литературное сосуществование за ее пределами игнорируется мифом.

Прямое отношение к вопросу имеют критико-публицистические выступления обоих, эпиграммы и стихи Некрасова, критические выступления Белинского и памфлетная «не-повесть» Панаева «Литературная тля» (1843), очень близкий и явно преемственный по отношению к ней неоконченный роман-памфлет Некрасова «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (1843–1847), роман-памфлет «Счастье лучше богатырства», написанный Булгариным в соавторстве с Н. А. Полевым (1845–1847).

Можно выделить несколько этапов формирования и функционирования мифа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука