Фабиола

Лишь недавно Фабиола поняла, почему Ян так часто замыкался в себе, когда его начинала расспрашивать о прошлой жизни. Поняла, когда услышала одну песню Яна, которую он прежде никогда не исполнял.

Три недели назад «Робингуд» пришвартовался к «Макромегасу» — одной из сотни стационарных военных баз, разбросанных по Галактике, и Фабиола отпустила экипаж в увольнение.

Они все вместе сидели в каком-то баре, потягивали холодное пиво, балагурили. Ян, который никогда не расставался с гитарой — даже когда стоял на вахте, — задумчиво провел ладонью по натянутым струнам. Полились негромкие звуки, которые заполнили все пространство маленького бара.

В баре было немноголюдно: кроме «робингудовцев» — еще шесть человек в форме милитаров. И маленький, похожий на подростка, прыщавый бармен, с морщинистым лицом и вороватыми глазенками. Бармен не понравился Фабиоле от него за версту воняло Департаментом Галактической безопасности, а Фабиола испытывала сложные и противоречивые чувства к людям из Конторы.

Проще говоря — не любила их…

Как только зазвучала музыка, разноголосый гул стих, и Ян негромко запел:

В полнеба огонь, в полнеба звон,
Сбегаются люди со всех сторон,
Пронзают воздух мольба и стон,
Взвилась от испуга стая ворон,
Взвилась и летит над морем огня,
Прощай, умирающая Земля!

Ян пел не профессионально, но, что называется, по-настоящему. Душой, а не голосом. Фабиола заметила, как заблестели металлом его глаза, и Ян рванул струны с такой силой, что Фабиола испугалась, что он испортит гитару.

Ян зажмурился, и из его души вырвались заключительные аккорды:

А мы на земле — ты и я.

Завтра вороны вернутся назад, И станут у трупов клевать глаза, Глаза, в которых застыла слеза, И пеплом будут лежать образа…

У Фабиолы невольно сжалось сердце, потому что Ян пел о том, что понятно каждому человеку, хотя бы раз в жизни пережившего потерю…

Когда Ян закончил петь и вернулся за столик, к нему подошел один из милитаров — красивый седобородый мужчина, с цепким волевым взглядом, правую щеку которого пересекал глубокий шрам, который, впрочем, ничуть не портил его мужественного лица. По золотистым нашивкам на шевронах можно было понять, что это — боевой капитан, на счету которого — не один десяток побед над Цпехами.

Капитан подошел к Яну, положил тяжелую руку ему не плечо:

— Ты был там? — глухо спросил он.

— Да, — выдохнул Ян, поднимая глаза на мужчину.

— Я тоже, — ответил тот. — Спасибо тебе, малыш…

— За что? — удивленно спросил Ян.

— За песню… — ответил мужчина.

И отошел к стойке бара, где продолжал в одиночестве цедить пиво.

Фабиола подошла к капитану, села рядом, держа в руке бокал с коктейлем.

Мужчина окинул женщину, облаченную в военную форму, оценивающим взглядом, скептически хмыкнул, но ничего не сказал. Видимо, решил подождать, что будет дальше.

— Меня зовут Фабиола, — взяла женщина инициативу в свои руки. — Я капитан «Робингуда». Может быть, слышали?

— Рой, капитан «Пегаса», — представился мужчина. — Очень приятно. Я наслышан о «Робингуде»…

— К сожалению, ничего не слышала о «Пегасе», — с улыбкой ответила Фабиола.

— Но, судя по вашим шевронам, вы тоже не прохлаждались в тылу…

— Да, — кивнул Рой. И, немного помолчав, добавил. — Я был на Земле, когда туда прорвалась имперская эскадра. Пять лет назад…Вы, наверное, помните, какой тогда был ад.

— Помню, — кивнула Фабиола. Хотя на самом деле она ничего не помнила: о прорыве эскадры Цпеха к Земле ей рассказывал Макс. Он еще сожалел о том, что не успел направить корабль на помощь прародине человечества. Может, оно и к лучшему, что не успел: на Земле и в околоземном пространстве царил ад кромешный, Имперцам удалось прорвать оборону федералов и обрушиться на Землю всей своей мощью. Была сожжена почти вся Евразии, погибли миллиарды людей… Только благодаря эскадре, спешно переброшенной с Окраины, которая контролировала приграничье, удалось избежать полного уничтожения Земли и Солнечной системы…

Фабиола не сомневалась, что если бы Макс направил «Робингуд» к Земле, он бы погиб там. А значит, Фабиола никогда бы не встретила его, потому что никто не нашел бы ее несколько месяцев спустя, обессиленную, лишенную памяти…

И у Фабиолы не было бы нескольких лет счастья…

Но зачем рассказывать об этом Рою, которого она видела первый и, скорее всего, последний раз в жизни?

— Сколько лет этому парню? — спросил Рой, указывая на Яна кончиком сигары.

— Двадцать, — ответила Фабиола.

— Значит, тогда ему было пятнадцать, — вздохнул Рой. — Бедный мальчик, — он опрокинул стакан в себя, кадык судорожно задергался, проталкивая в желудок жгучий напиток. «Пангалактический бластерный очиститель», как любили шутить опытные покорители космических трасс. Фабиола не знала, чистили ли этим напитком бластеры, но горло он прочищал здорово, а заодно и мозги.

— Бедный мальчик, — повторил Рой. — Ему столько пришлось пережить…