Фабрика кроликов

Я задумался, стоит ли поймать Ига на слове «убийствам» или просто напомнить ему о том, что и на прошлой неделе в разговоре с Фэлко он употребил множественное число. Фэлко решил сэкономить мне время.

– Кто вам сказал, мистер Иг, что убийств было более одного?

Иг усмехнулся:

– Понятно. Раз мне известно, что речь идет не об одном трупе, значит, я автоматически становлюсь убийцей.

– Или заказчиком, – произнес Фэлко.

– Вы меня подловили, шериф. Насколько я понимаю, вы не прочь взглянуть на оплаченные чеки? Те самые, где зафиксированы гонорары киллерам?

– Это сэкономило бы нам уйму времени, – сказал я. – Однако нас удовлетворит и простое человеческое объяснение.

– Я преследую судебным порядком огромную корпорацию. У меня свои осведомители, в том числе среди сотрудников «Ламаар». Об убийстве Элкинса я узнал буквально через несколько часов.

– Вы – один из немногих, – заметил я.

– Не смею обвинять Айка Роуза в попытках скрыть происходящее. Когда гибнут всеми любимые Кролики, бизнес страдает.

– Как по-вашему, страдает ли бизнес, когда гибнут ни в чем не повинные туристы? – спросил я.

В глазах Ига отразилось неподдельное удивление. Конечно, степень неподдельности можно было подвергнуть сомнению, однако до сих пор Иг не проявлял блестящих актерских способностей. Вид у него был абсолютно невинный.

– Совершено третье убийство, – пояснил я. – Убита женщина, посетительница «Фэмилиленда».

Иг покачал головой:

– Я мечтал уничтожить Дина Ламаара, однако расквитаться с ним, убивая его сотрудников и клиентов, мне и в страшном сне не снилось.

– На самом деле все еще хуже. Роуз получил письмо с требованием выкупа. В противном случае террористы грозят новыми жертвами. – Я, конечно, раскрыл сверхсекретную информацию, но знал, что делаю. По крайней мере надеялся, что знаю.

Иг молчал. На лице его отражался процесс переваривания сведений. Наконец он произнес:

– Редкая наглость. Сколько денег они требуют?

– Этого я сказать не могу. Вообще-то я и о выкупе не имел права сообщать.

– Ах да, понятно. Вы это сделали специально, чтобы посмотреть на мою реакцию. И как она вам? Адекватная?

Я поежился. Когда на счету детектива допросы не одной тысячи подозреваемых, ему ничего не стоит отличить правду от вранья; до недавнего времени я льстил себя надеждой (стабильно подтверждавшейся), что и являюсь таким детективом. Однако с Игом дела обстояли иначе – он изъяснялся не как нормальный подозреваемый, а как подозреваемый из бездарного сериала.

– Заплатите, или я перебью всех ваших сотрудников, – проговорил Иг. – Странно, почему я до этого не додумался?

– Когда писали сценарий или когда планировали получить с «Ламаар энтерпрайзис» за авторские права? – спросил Фэлко.

Иг рассмеялся.

– Как вы думаете, кому-то просто хочется денег или кто-то питает к «Ламаар» еще более глубокую ненависть, чем я?

– Давайте поговорим о вашей ненависти, – произнес я. – Расскажите о ней поподробнее.

– Можно подумать, Айк Роуз и его шестерки-адвокаты поскупились на подробности, – съязвил Иг.

– Их версию я уже слышал. А сюда прилетел специально, чтобы услышать вашу.

Мои слова, похоже, понравились Игу. Он щелкнул пальцами, подзывая собачонку, – та не замедлила сменить корзинку на тощие хозяйские колени. Свернувшись, Тинкер принялась лизать хозяину ладонь.

– Хорошо, – усмехнулся Иг. – Я, наверно, сто раз об этом рассказывал, но никто еще не пытался обернуть мою ненависть к «Ламаар» в мотив убийства.

Глава 62

– Мой отец хотел стать художником. Настоящим, серьезным художником, а не мультипликатором, – добавил Иг на случай, если мне неизвестна разница. – Отец учился на факультете изящных искусств, когда его забрали в действующую армию. Вы, наверно, думаете: Ларсу Игу повезло, что он попал в подразделение, которое выпускало учебные фильмы, под начало к Дину Ламаару, – ведь рисовать картинки куда безопаснее, чем уворачиваться от пуль на французском побережье. Как бы не так. Ламаар использовал моего отца. Он обманул его. Нагрел на миллиард. Разве славные ребята в «Ламаар энтерпрайзис» вам об этом не рассказывали?

Вопрос был риторический. Иг продолжал:

– Дин Ламаар был способный антрепренер, но скверный художник – коричневым карандашом кусок дерьма не мог изобразить. Это Ларс Иг вдохнул жизнь в паршивца Кролика и остальное доходное зверье. Ламаар платил ему гроши, а потом и вовсе высосал его да и выплюнул.

– Вы имеете в виду Ламаара-человека или «Ламаар энтерпрайзис»?

– Обоих. В свое время Дин Ламаар и был студией, а кто с ним спорил, с тем не церемонились. Он и выгнал моего отца. А теперь Айк Роуз и «Ламаар энтерпрайзис» продолжают давнее беззаконие. Они должны мне заплатить. Знаете, какова была бы доля моего отца сегодня? Миллиард долларов. Миллиард! А знаете, сколько денег лежало на его счете в тот день, когда он покончил с собой? Восемьдесят девять тысяч. Улавливаете разницу? Паркинсон доломал папу, но сломил-то его Ламаар.

Я мог побиться об заклад, что эту последнюю фразу Иг раньше не произносил.

– Вот и вся моя ненависть, детектив Ломакс. Вы по-прежнему считаете меня ответственным за убийства?