Фабрика лжи: литература, искусство, культура-борьба идей, мировоззрений, политических систем

«Славное прошлое» «Цирка» неразрывно связано для Джорджа Смайли, старой Конни и других любимых персонажей Ле Карре с периодом «холодной войны». Они безутешно скорбят о временах острейшей политической конфронтации, когда британские власти в них особенно нуждались, когда им было где развернуться…

Критикуя не слишком деликатные методы «Цирка», автор не забывает настойчиво внушать читателю, что именно происки «врага» заставляют его людей быть жестокими.

Книги Ле Карре имеют большой успех. То, что у иных его коллег лишь обнаженный элемент политической схемы или атрибут детективного действия, здесь замаскировано человеческими переживаниями. Воздействие политического тезиса, упрятанного в индивидуальную судьбу, в человеческую трагедию, значительно сильнее.

Особый эффект достоверности извлекается из фигуры самого Смайли. Это размышляющий, рефлектирующий герой, хотя и обладает, по сути, мертвой хваткой. Всячески акцентируется его внутренняя независимость, бескорыстие, неподкупность. Он, подчеркивается в романе, действует не потому, что обязан «Цирку», а по внутреннему долгу совести.

Однако, защищая «незыблемые твердыни», высоконравственный Смайли сам готов безжалостно разрушить чужую жизнь, в циничной игре подставить коллегу, как это происходит, например, в романе «Шпион, который пришел с холода». Смайли жесток, как и мир, им представляемый, однако стараниями автора ему приданы черты, призванные демонстрировать человечность, честность, порядочность. В одном по крайней мере он несомненно близок Бонду и прочим персонажам тривиально-апологетической литературы: стремится сохранить и охранить сущее, то есть буржуазное мироустройство, единственное, с его точки зрения, гарантирующее человеку свободу и достоинство.

Дегероизация Смайли парадоксальным образом призвана как раз героизировать его: начисто лишенный суперменской эффектности, он воплощает все тот же тип «сильного человека», надежного профессионала, стоящего на страже «свободного мира». В финале романа «Люди Смайли» этот характерный элемент структуры западного политического детектива получает наиболее яркое воплощение: прямое противоборство Смайли и Карлы завершается полным поражением последнего.

Правда, Ле Карре и из этого, в сущности, банального финала извлекает дополнительный капитал, снова нажимая на педаль «человечности» и пуская в ход прием «уравнивания», призванный в очередной раз подтвердить полнейшую объективность и беспристрастность автора. В Карле, одиноко идущем ему навстречу, Смайли видит самого себя. Оба они — нелюди в этом «обесчеловеченном мире». Смайли присутствует при крушении Карлы. Но он не рад ни этому крушению, ни своей победе. Он сочувствует противнику и не наслаждается триумфом — это должно сделать фигуру героя еще более достоверной и симпатичной читателю. Однако предается ли Смайли ностальгическим воспоминаниям о «славном прошлом» «Цирка», или скорбит о поверженном враге, это мало что меняет в его сущности — верного хранителя «западных ценностей», неизменно готового действовать во имя их спасения.

В 80-е годы широкую известность получил роман Ле Карре «Маленькая барабанщица», где автор, стараясь обойтись без привычных штампов, передает острую напряженность ближневосточной ситуации, раскрывая ее драматизм через человеческие судьбы и характеры.

В 1987 году, приехав в Советский Союз, писатель высказывал в интервью советским журналистам дружеские чувства и уважение к нашему народу, проявлял искренний интерес к процессу перестройки. Это дает основание надеяться, что романы, подобные «Людям Смайли», останутся в прошлом и что в новых произведениях Джон Ле Карре откажется от тех стереотипов, которым отдал дань в 70-е годы.

В «пограничной зоне»

А. Мулярчик

Популярная, массовая беллетристика — важный, а подчас и единственный вид духовной пищи, потребляемой через печатное, литературное слово миллионами американских читателей. Ежегодно этот «литературный пласт» пополняют десятки и сотни названий, образующие своеобразный фон для настоящего, большого искусства. Само понятие бестселлеров (среди которых нередко встречаются и вполне полноценные художественные произведения) отнюдь не равнозначно обширному и пестрому вороху эрзац-товаров, без которых невозможно получить представление о книгоиздательской деятельности в Соединенных Штатах. С другой стороны, массовость распространения — непременное условие существования «поп-литературы», разработавшей немало различных приемов для того, чтобы привлечь нетребовательного потребителя. Гипертрофированная до навязчивой сенсационности занимательность, подменяющая актуальность содержания псевдопроблемность, проповедь приспособления к нравам, обычаям и требованиям буржуазного мира, обязательное присутствие какой-нибудь «изюминки» чаще всего оборачиваются обязательной «клубничкой» — вот некоторые непременные признаки американской массовой литературы, этого пустоцвета, снабженного, в соответствии с законами эстетической мимикрии, многими внешними признаками подлинной литературы.