Фабрика мертвецов

Отец многозначительно обернулся к Мите, но тот стал еще мрачнее: а что отец ожидал услышать? «Всю жизнь мечтал начальство перестрелять, желательно с семейством»?

— Тут еще я с убийством налетел… — с другой стороны бубнил исправник. — Уж простите великодушно, ваше высокоблагородие, уверен был, что по следам убийцы скачу! У здешних-то паро-коней нету, а кто мог убить, как не пришлые?

— Любопытные методы в уездной полиции: чуть что не так, пробежался по отелям, да и набрал подозреваемых, — усмехнулся отец.

— Нема у нас готелей, токмо в уездном городе! — отрапортовал урядник.

— И методов тоже нет, ваше высокоблагородие. Мы, как вы сами изволили заметить, полиция уездная, все больше сбором недоимок занимаемся.

— А ще беззакониями всякими! — радостно сообщил урядник.

Отец уставился на него настороженно, а исправник так и с явной опаской.

— Колы без законов всяких, без цих… статей пропишешь кому трэба в морду за ругань матерную, або к властям неуважение — и все дела! — пояснил урядник.

— Места наши тихие, — словно извиняясь за недостачу, развел рукам исправник.

— Ни одного человека, — пробурчал Митя.

Трое всадников уставились на Митю, будто слышать от него живую человеческую речь было так же удивительно, как от его паро-коня.

— А и верно! — с нарочитым оживлением согласился отец. — Сколько едем — никого, как вымерли все!

— Та Господь з вамы, ваше высоко-блаародь! То ж омороченное имение, шо тут людишкам делать?

— Омороченное? — напрягся отец.

«Какой же на этих руинах морок? — Митя тоже призадумался. — Обычно руины роскошными кажутся, упыри так доверчивых путников заманивают. А тут — наоборот? Чтоб отпугивать? Зачем отпугивать?»

— Выморочное, Гнат Гнатыч, — поправил исправник, лучше понимающий своего подчиненного. — Кому тут быть? Как последний хозяин помер, так и стоит в запустении. А имение отличное, ваше высокоблагородие, без малого три тысячи десятин.

— Зовите Аркадием Валерьяновичем, мы ж не в армии, — отмахнулся отец. — Неужели землю даже в аренду не сдавали? Был же здесь какой-то управляющий от казны?

— Благодарю, ваше… Аркадий Валерьянович. А я, значит, Зиновий Федорович, честь имею… — поклонился исправник. — Вам бы насчет аренды в Екатеринославе, в губернской управе поспрашивать, или в земской.

Занятно. Митя повернулся в седле, оглядывая россыпь пеньков, некогда бывших не иначе как рощей. Может, поля в аренду за деньги никто и не брал, а вот лес бесплатно в отсутствии хозяев свели подчистую. Странно, что вон та роща уцелела.

— Там их и нашли. — Урядник указал хлыстом на эту самую уцелевшую рощу.

Отец пустил паро-коня вниз с холма, Митя последовал за ним — дела отцовские ему не интересны, но не со стражниками же дожидаться! Он выбрался из седла, когда отец уже отбрасывал темное полотно, сквозь которое угадывались очертания двух тел.

«Спокойнее… — Митя сглотнул клубок тошноты. — Тебе уже приходилось видеть покойников».

А также беспокойников, вместо пристойного лежания в гробах бойко гоняющихся за живыми. Но… Лица этих двоих были чудовищны! Жутко раздутые, с обвисшими складками кожи, выпирающими над синюшными полосами на шеях. Но даже страшно исковерканные черты не могли скрыть выражение застывшего на лицах ужаса. И того… что оба эти лица Мите знакомы.

— Да, они, — кивнул отец, набрасывая покров обратно на несчастных.

— Вы что же, их знаете? — в голосе исправника снова звучало подозрение.

— Попутчики наши, в поезде. Инженер-путеец с сыном. Где их вещи?

— Так нету ничего, Аркадий Валерьянович! Я ж потому, прощенья просим, вас и заподозрил: бумаг никаких, а ежели по описанию, так вы с сынком дюже на этих двоих схожие. Если б не паспорт…

— Бумаг никаких, — повторил отец.

Митя и впрямь не интересовался отцовской службой, но… что ж поделать, если ты умен и враз догадываешься, о чем сейчас подумал отец. О докладе, том самом, что путеец вез в канцелярию губернатора. Про приписки, недостачи, и даже археологию. Кто-то весьма не хотел, чтоб доклад добрался до места назначения. И навряд из-за археологии.

— Надо послать телеграмму в Управление дороги… выяснить… — задумчиво пробормотал отец. — На чем они приехали?

— Кто ж знает? — удивился исправник.

— Митя… — отец повернулся. — Ты говорил, в окно видел.

— Одноколка. С кучером. Чемодан и саквояж, — нехотя процедил Митя. После всего случившегося у него не было и малого желания разговаривать с отцом!

— Я отнюдь не следопыт, Зиновий Федорович… — ничуть не усовестившийся отец вернулся к исправнику. — Но ежели вы смогли найти нас по следам паро-коней, то и следы от коляски жертв тоже должны быть.

— Не могу знать! — Исправник растерянно принялся осматривать землю.

— Ваше высок-блаародь, дывыться, у меньшого-то — голова пробита! — отгибая край наброшенного на мертвецов покрова, заорал урядник. — Хтось мальчишку по башке — тюк! — а потим и вдавыв! — Урядник для выразительности стиснул короткие, поросшие рыжим волосом пальцы.

Отец метнул быстрый взгляд на сына и поморщился.

— На голове — повязка. Не думаете же вы, урядник, что убийца сперва ударил, потом перевязал, а после уж душить принялся?