Фабрика мертвецов

— Ваши Императорские Высочества! Николай Михайлович… Александр Михайлович… — Николаев поклонился сперва молодому человеку, а потом и юноше.

«Михайловичи… Сыновья наместника Кавказа! Дяди императора!» — кланяясь следом, сообразил Митя.

— Господа… — Николаев небрежно кивнул сопровождавшим царственных кузенов свитским. Те ответили ротмистру такими же пренебрежительными взглядами, а князь Волконский и вовсе отвернулся, полируя и без того безупречные ногти об обшлаг изящнейшего сюртука — не иначе как от «Генри». А может, и вовсе парижского. Младший из великих князей с застенчивым интересом смотрел на Митю.

— Позвольте представить! — мгновенно уловив этот интерес, Николаев чуть подтолкнул Митю в спину. — Один из тех молодцев, что победили в лодочной гонке на приз Морского Министерства.

Интерес великих князей стал заметнее, старший даже улыбнулся поощрительно. Николаев толкнул Митю локтем. Потом еще раз. Пауза затягивалась, и Митя наконец сообразил — ротмистр помнит только его имя!

— Дмитрий Аркадьевич Меркулов к услугам Ваших Императорских Высочеств! — глухо пробормотал он.

— Мне очень понравились гонки! Как вы держитесь в этих ваших лодочках? — немедленно воскликнул младший из великих князей. — В них же так легко перевернуться!

— Привычка, Ваше Императорское Высочество! — Митя снова поклонился.

У него все получилось! Еще пара слов, и отец ни за что уже не сможет увезти его.

Воцарившееся над головой молчание заставило его замереть. Наконец сообразив, что торчать посреди гостиной как сломанный карандаш вовсе не comme il faut[4], Митя выпрямился.

На губах свитских еще стыли любезные улыбки. Юный Александр Михайлович растерянно глядел на старшего брата, а тот… отступил брезгливо, будто увидал кучу навоза на сверкающем паркете Яхт-клуба.

— Меркулов? Уж не сын ли надворного… ах нет, уже коллежского советника Аркадия Меркулова? — последний чин он выделил голосом, все с той же брезгливостью, точно говоря о постыдном.

«Нет! — хотелось закричать Мите. — Это ошибка… Однофамилец! Я не при чем!»

— В Яхт-клуб теперь допускают сыновей предателей, опозоривших царскую фамилию? — отчеканил великий князь Николай.

— Сын… того самого? — свистящим шепотом переспросил его младший брат и тоже отступил, до последней черточки скопировав выражение лица старшего брата. — Который… кузена… арестовал, да?

— Не городи чепухи, Сандро! Кто бы осмелился арестовать члена Семьи?

— Но зачем-то же этот юноша явился в Яхт-клуб, Ваше Высочество? — вдруг томно протянул Волконский. — У нас тут что, украли ложечки?

Митя ошеломленно уставился на своего кумира: как… за что? Среди свитских раздались смешки.

— Николаев притащил сынка городового! Уж не желаете ли вы сменить гвардейский мундир на жандармский, а, ротмистр? — подхватил второй.

— Господа, господа… Ваши Высочества! — Николаев нервно сцепил пальцы. — Клянусь, я не знал! Никогда не интересовался именем того мерзавца… негодяя… который осмелился очернить… осквернить… Да этот мальчишка меня попросту обманул!

— Вот вы какой оказывается… доверчивый! Как барышня… — все с той же ленивой томностью протянул Волконский, разглядывая побагровевшего Николаева. На Митю младший князь не глядел вовсе, точно тот был пустым местом. — Остается спустить сего наглеца с лестницы, чтоб не смел обманывать наивных гвардейских ротмистров, — и уже другим тоном добавил: — А потом и батюшку его сыскать не худо бы…

— И на дуэль! — выпалил здоровяк в артиллерийском мундире.

— Какая дуэль с жандармским рылом! Всыпать горячих, чтоб знал свое место! — скривился Волконский.

Артиллерист, недолго думая, шагнул к Мите… и ухватил здоровенной ручищей за ворот. Митя даже шевельнуться не мог, только в голове перезвоном сумасшедших колокольцев звучало: «за что» и «что же делать»? Под цепенящими взглядами свитских он неловко, но отчаянно трепыхнулся: «Княжна Трубецкая еще может увидеть меня в Яхт-клубе — слетающим с крыльца». Какой позор! Но драться? Перед лицом самих великих князей? С губ Мити сорвался беззвучный стон, артиллерист приподнял его за шкирку как дворового кота, забежавшего в гостиную…

— Волконский, вы собираетесь выпороть дворянина, получившего орден и чин из рук государя? — раздался холодный голос.

Снова тишина пала на гостиную. Зажмурившийся от ужаса Митя приоткрыл один глаз…

Средних лет господин в мундире артиллерийского генерала стоял у дверей в гостиную. Высокого роста, очень худой, даже костлявый, гладко выбритый, несмотря на пришедшую с новым императором моду на бороды, с резкими, точно рубленными чертами лица, он одинаково насмешливо глядел что на свитских, что на самих великих князей. И те одинаково смущенно мялись под взглядом холодных и неподвижных, как у мертвой рыбины, темных глаз. Хватка артиллериста на Митином вороте медленно разжалась.

— Николай Михайлович… Вы уверены, что вашему младшему брату следует здесь находиться?

— Никак нет, ваше превосходительство, господин наставник, — едва ли не шепотом отозвался старший из царственных кузенов.