Фабрика мертвецов

Да что ж его всё в дети записать норовят?! На семейных приемах, куда он порой попадал с бабушкой («Младший внук? Сколько ему — скоро шестнадцать? Ах, княгиня, вы нас обманываете, вы слишком молоды, чтоб иметь такого взрослого внука»), он оставлял скучную детвору и неслышно, как тень, проскальзывал в курительные комнаты, («Не гоните мальчика, господа, пусть учится правильному пониманию жизни»). Блистательные молодые офицеры, потягивая херес, с апломбом объявляли: «Министр… князь… посол… сенатор… сказал мне в Яхт-клубе…». Дальше следовал ворох политических сплетен, не всегда понятных, но всегда восхитительных ощущением причастности к тайнам державы и света. Нынче он сам сидит в Яхт-клубе, а князь и сенатор, и даже бывший посол, приобщает его к тайнам настолько опасным, что как бы в крепость не загреметь — и перед кем этим похвастаться, если в свете он отныне изгой?

— Я всего лишь хотел узнать, что теперь будете делать вы? — отвел взгляд Митя.

— Наставником молодых великих князей я, скорее всего, быть перестану. Сенаторскую должность и Государственный Совет… возможно, тоже придется покинуть. Вернусь в действующую армию, — с некоторым даже удовольствием заключил князь. — Если в деревню не сошлют. Но уж винить в случившемся твоего отца точно не стану. Наоборот, именно в его деятельности вижу залог нашего возвращения.

— Его тоже сослали! — с возмущением воскликнул Митя. Да что ж такое? У него теперь и влиятельной родни в столице не останется?

— Ма-альчик! Сдается мне, ты слышишь только себя, да свое нежелание уезжать от пикников да детских балов, — укоризненно протянул дядя. — Если ты и впрямь мнишь себя взрослым, постарайся понять. — Он снова вздохнул. — Я бы все едино ушел. В армии запретили обучение низших чинов грамоте, а безграмотные — как они справятся с новейшим армейским снаряжением? Нынче у нас идеи генерала Драгомирова в почете, а его высокопревосходительство полагает, что нововведения наподобие полевых дзотов лишь заставляют солдата трусить. А немецкие боевые автоматоны мы, видать, шашками порубаем. Противостоять этому можно лишь прямо на месте, в армии, чем я и займусь. Роль же твоего отца еще значительней…

Митя только фыркнул: вот уж значительность, в этой самой Екатеринославской губернии!

— Все же маленький, — укоризненно покачал головой дядя. — Мальчик, твои предки, один за другим, служили в полиции. Поговаривают, еще в Разбойном приказе при Иване Грозном один Меркулов подвизался.

Почему дядя пытается навязать ему этих предков? Все Белозерские, вся родня его матери были военными, а по отцовской лини кто? Дед — городовой, да прадед — сторож-будочник?

— …чудовищная слабость полиции.

Кажется, он что-то пропустил.

— За нашим императором… — Голос дяди прозвучал глухо, он помолчал и еще глуше добавил: — За моим другом охотились… мы знали… и не сумели предотвратить убийство. Нынешний государь живет в страхе. Веришь ли, господин Победоносцев, обер-прокурор наш синодский, поучает императора как двери перед сном собственноручно запирать и под кровать заглядывать: не затаился ли там нигилист с бомбой. — Дядя криво усмехнулся. — Не смогли спасти царя, что будет с простым обывателем? Организации у полицейских служб нет — Департамент полиции появился в столице, а по губерниям жандармы по-прежнему плюют на полицейских, те мрачно отмалчиваются да гадят жандармам при любом случае. Железнодорожной полиции и вовсе никто не указ. Уездные исправники заняты выколачиванием недоимок. Городские полицмейстеры, те больше богатых купцов визитируют — собирают от них «положенное»… Так кажется, это называется?

— «Положение», — невольно поправил Митя.

— То есть, взятку положить? — заинтересовался дядя. — Ты думаешь, откуда я это все знаю? Твой отец рассказал. Мы с ним последнее время много разговаривали. Он едет в Екатеринославскую губернию не только потому, что там — выделенное ему в награду имение. Твой отец едет в Екатеринослав главой первого губернского Департамента полиции. С особыми полномочиями и подчинением даже не губернатору, а столичному департаменту и Министерству Внутренних дел. Он знает полицейскую службу с самых низов…

Митя опять покраснел: ну сколько можно?

— Этот самый Екатеринослав — место отнюдь не простое, важное для империи место. Если твой отец сумеет наладить настоящую полицейскую службу там… нам будет, что ответить Победоносцеву. — Князь стиснул кулак. — Не буду говорить тебе сейчас о пользе для державы, но если все удастся, отец твой вернется в Петербург уже статским советником. Пятый ранг, от него и до действительного статского с представлением ко двору и всеми прочими привилегиями недалеко.

— Статский? Статский! — Митя вскочил, тут же позабыв о дядюшкиных небезопасных откровениях. — От коллежского до статского советника обязательные четыре года выслуги! Мне торчать в этой дыре четыре года? Дядюшка, четыре года!

Дядюшка одарил Митю безнадежным взглядом.

— Предпочитаешь прятаться… на чердаке бабушкиного особняка?

— Почему… на чердаке? — растеряно спросил Митя.