Фабрика мертвецов

Под зелено-золотым пологом пронизанных солнцем листьев царила влажная духота. Бесшумно ступая по пружинящему ковру слежавшихся листьев, Митя скользнул меж застывшими в сонном жарком мареве стволами. За пологом ветвей сонными рыбинами в аквариуме плавали тени и слышались голоса:

– Покажите, как они лежали, когда вы их обнаружили? – негромко прозвучал голос отца, а в просвете меж листьями, похожем на глазок «волшебного фонаря», торжественно и важно проплыл курносый и вислоусый профиль урядника. Митя усмехнулся и протянул руку, собираясь отодвинуть ветки…

Сзади, точно дубиной по голове, ударило смрадом. Не оглядываясь, Митя шарахнулся в сторону.

Тяжелое тело пролетело мимо и рухнуло наземь, мгновенно исчезнув в толстом слое листьев. Точно впиталось в них. Шороха за спиной Митя не услышал, но запах мертвечины заставил его обернуться, выхватывая закрепленный в перевязи на запястье нож.

Палая листва вскипела, и из нее бесшумным прыжком взвилась скособоченная фигура в темных вонючих лохмотьях. На сей раз Митя не успел – тварь мгновенно оказалась рядом. Удар! Митю точно конь лягнул в грудь – воздух вышибло мгновенно и сразу. Тварь сомкнула почерневшие разбухшие пальцы у него на шее.

В пустых глазницах копошились черви. Жирные кольчатые тела омерзительно извивались, и черные их головки тянулись к Мите. Желтый череп, проглядывающий сквозь полусгнившую кожу, склонился над юношей, будто тварь вглядывалась ему в лицо… Острозубая пасть распахнулась, обдав его смрадом…

Митя ударил – коротко, без замаха, метя посеребренным ножом под торчащие из-под лохмотьев реберные дуги.

Его швырнуло на колени, и тварь взвилась вверх, мгновенно исчезнув в кронах деревьев.

«Умрун. Нежить четвертого порядка, отсутствие проявлений прижизненного разума восполняются силой и скоростью», – промелькнуло в голове. Он прямо как отец – будто классификация сейчас поможет!

Отец! Митя попытался закричать, но из передавленного горла вырвался только слабый хрип. Он рванулся вперед, туда, где за тончайшей ажурной завесой листьев был отец, люди, оружие…

Умрун рухнул сверху, всей тяжестью вдавив Митю в землю. Палая листва облепила лицо, лезла в рот, Митя забился, извиваясь под навалившимся на него мертвяком…

– На станции телеграф есть? – за лиственной завесой негромко и спокойно говорил отец. – Надо отбить запрос в Управление Екатерининской железной дороги…

Крик застрял в горле – когти умруна впились Мите в лоб, и мертвяк принялся отгибать ему голову назад, точно злой мальчишка, уродующий сестрину куклу. Боль! Чудовищная, мутящая разум! Алые колеса полыхнули перед глазами, но Митя уже высвободил руку, слепо, безнадежно ударил ножом…

Попал! Посеребренная сталь скрежетнула по кости, и тяжесть на спине исчезла. Но Митя только и мог что перекатиться на спину – его скорчило в приступе выворачивающего наизнанку кашля.

– Хто там перхает – водички хлебнить та не заважайте его высокоблагородию! – строго прикрикнул урядник из-за деревьев.

– Нихто, Гнат Гнатыч, як Бог свят – нихто! – донеслись голоса стражников.

Умрун стоял над Митей. Из-за выщеренных зубов казалось, что тварь улыбается. Почерневшие пальцы с когтями, торчащими сквозь ошметки плоти, точно сквозь порванные перчатки, ухватили Митю за шею. Тот попытался ударить снова, но пальцы умруна намертво сомкнулись на запястье, удерживая руку с ножом, и мертвяк вздернул Митю в воздух. Заполненные червями глазницы уставились на дергающегося в хватке юношу, умрун подождал мгновение, словно наслаждаясь беспомощностью своей жертвы, и со всей немалой силы приложил им об дерево. Прижал к стволу – и над Митей снова распахнулась вонючая пасть.

Митя отчаянно ударил ногой – попал, старая кость треснула под ударом сапога. Мертвяку было все равно. Его перекосило набок – перебитая нога плохо держала, но пальцы сомкнулись на горле жертвы. Пятки Мити судорожно замолотили по стволу…

Потревоженные листья негромко зашелестели…

– Кажись, стукает хтось? – совсем рядом, чуть ли не возле соседнего дерева неуверенно спросил урядник.

– Делом занимайся, Гнат Гнатыч, а не дятлов слушай! – раздраженно буркнул исправник.

Полузадушенный Митя обвис в лапах умруна: сведенные пальцы еще сжимали нож, но поднять руку он уже не мог.

– Баю-баюшки-баю, не ходи в нашем краю… – мешающийся с шорохом листвы беззвучный шепот сочился сквозь гул крови в ушах. – Придет страшный мертвячок…

Последним усилием Митя изогнулся в умруновых когтях – так выгибается полураздавленный червяк, – уперся спиной в древесный ствол…

– …Схватит Митю за бочок!

И всадил подошвы ботинок умруну в живот.

– Аргх!

Толчок! Хватка мертвых пальцев исчезла с его горла – с хриплым криком Митя пролетел сквозь свисающий полог ветвей… Солнце хлестнуло по глазам, и он кубарем покатился по земле, взметая за собой тучи пыли.