Фабрика звёздной пыли

Ирма порывисто встала и подошла к шкафу, испытывая непреодолимое желание принять хоть немного алкоголя. Именно принять, ведь в последнее время это было единственное средство, которое помогало хоть немного снять напряжение. Зарецкий понял всё без слов и в ту же секунду оказался рядом, перекрывая доступ к спиртному.

— Не смей пить, сколько можно повторять?! Сцена от тебя никуда не денется, — Зарецкий понизил голос, — я ведь уже говорил, осталось утрясти некоторые моменты, и будем готовиться к твоему триумфальному возвращению!

— Какому возвращению? — горько усмехнулась женщина. — С чем я буду возвращаться? Для публики Ирма — прежде всего голос, фантастический голос, а его то, как раз и нет! Всем известно, что после той аварии как певица я погибла!

— Не ты, а голос, но в наше время возможно всё. Полежишь в клинике, подлечишь связки и…

Ирма снова вскочила, пылая от ярости:

— Какая к чёрту клиника, ты издеваешься?!

— Тихо, тихо, — Зарецкий с лукавой улыбкой приложил палец к губам, — в Швейцарии есть очень хорошая клиника, в которой тебе вернут голос, после лечения он станет даже лучше. Именно эту трогательную историю мы и будем рассказывать журналистам. Так сказать — официальная версия.

— А неофициальная какая? — тихо спросила Ирма, внезапно охрипшим голосом, она всё ёщё боялась открывать сердце надежде. Уж слишком больно её потом терять.

— Та же, что и раньше, кажется, я нашёл подходящий вариант.

— Кажется?

— Уверен. То, что надо, но тебе придётся здорово поработать над собой: завязать с выпивкой, с истериками и с этим своим Мартином.

— Но…

— Когда ты вернёшься на сцену, твои поклонники его присутствию не обрадуются. О, Холмс звонит, уже подъехал, наверное. Ладно, о нашем деле поговорим потом, а сейчас речь пойдёт о делах уголовных.

Ирма молча кинула, она по-прежнему держалась отстранённо, не позволяя себе радоваться раньше времени. Сколько раз так бывало: ждёшь, надеешься, живёшь этим ожиданием, а потом раз — и всё срывается. Уж лучше не ждать, а радоваться она будет потом, когда всё действительно получится, если получится…

— Вот, собственно и всё, что нам пока известно, — закончил отчитываться Антон, подробно пересказав имеющуюся информацию Зарецкому.

Продюсер задумчиво пожал плечами:

— Какая-то непонятная история с этими анонимками, значит, их писал не Бодров?

— Писал Бодров, но не по своей инициативе. Заказчика мы ещё не вычислили. А Заряна не говорила вам об этих письмах?

— Она нет. Что-то говорил Игорь и даже показывал пару записок, но ничего опасного я в них не заметил. Очередной бред экзальтированного, возможно неадекватного поклонника. Вы поговорите с любым известным человеком: фактически каждый хоть раз в жизни получал нечто подобное, правда, Ирма? Это не фатально.

Женщина, настоявшая на своём присутствии во время этой беседы, передёрнулась от неприятных воспоминаний и, не спрашивая разрешения, закурила свой любимый «Житан».

— Не фатально, но ужасно неприятно и вполне может довести до нервного срыва.

— А до самоубийства, стало быть, нет?

— Что, простите?

— Видите ли, в отличие от вас, Леонид Егорович, Игорь Шинский уверен, что его невеста свела счёты с жизнью сама, — объяснил Холмс, внимательно наблюдая за реакцией Зарецкого. Тот ничуть не удивился, только пренебрежительно пожал плечами:

— Бред, причём пьяный! Я же просил его хоть сегодня не пить! Опять с утра набрался!

— По словам моего помощника, он был вполне трезв.

— Тогда не знаю, что и сказать. Значит, Игорь считает, что она отравилась из-за этих записок? Ещё раз — бред!

— Не забывайте о посылках — зрелище не для слабонервных!

— Об этом я действительно не знал, — нахмурился продюсер, — Зоя мне ничего не рассказывала.

— А что бы это изменило? — нервно затянувшись, скептически спросила Ирма. — Что бы ты сделал, Лёня? Сказал бы ей, как мне когда-то: — «Не обращай внимания, детка, это и есть слава!»

— Милая, не сравнивай, ты получала всего лишь пошлые стишки, а здесь дело серьёзнее, я бы принял меры!

Ирма нервно расхохоталась в ответ:

— Конечно! Ты бы принял меры: позволил бы смаковать эту историю на каждом углу, в каждой пошлой газетёнке, как в случае со мной! А то, что я в результате чуть в психушке не оказалась — этот так, ерунда, издержки профессии, как ты любишь повторять!

— Ирма, тебе стоит принять успокоительное, — спокойно сказал Зарецкий, — пойдём, отведу тебя к Марине, у неё всё есть.

— Никуда я не пойду, — певица решительно подошла к шкафу, достала бутылку «Hennessey» и обыкновенный граненый стакан. — Джентльмены, давайте помянём Заряну и других безвременно погасших звёзд шоу-бизнеса, меня, например! Не хотите, ну тогда я сама!

Она не спеша, наполнила стакан и сделала несколько больших глотков.

— Ирма, хватит! У нас скоро эфир! — Леонид Егорович решительно отобрал у неё бутылку.

— Я, пожалуй, пойду, другой информации всё равно пока нет. — Антон поднялся. Он слишком уважал этих людей, чтобы позволить себе стать свидетелем намечающейся некрасивой сцены. — Вот отчёт, здесь всё изложено более подробно.

Холмс протянул бумаги Зарецкому, но их ловко перехватила Ирма.