Фадеев

Перед самой войной две книги романа «Последний из удэге» (четыре части) вышли массовым тиражом в двух номерах «Роман-газеты». А что дальше? Его захлестывает общественная деятельность, работа в Союзе писателей. Он надеялся, верил, хотел сделать в этой сфере своей жизни как можно больше хорошего — он очень любил советскую литературу, знал ее огромные возможности, верил в то, что их можно развить, поддержать, уберечь, надеялся, что сумеет это сделать. И действительно, он много сделал, не жалея себя, своего времени, своих сил.

Но когда тоска по своей главной работе становилась невыносимой, и все начинало валиться из рук, превращалось во что-то скучное, неинтересное, суетное, и какой-то незначительный случай вызывал раздражение, Фадеев обращался к И. В. Сталину письменно или при встречах, просил творческий отпуск, убеждая партийного вождя, что его талант принадлежит не только ему, Фадееву, но и народу, а потому обидно и горько, что он не оправдывает высокого доверия жизни и природы.

Его просьбу удовлетворяли. Со скрипом, с неохотой, прежде всего потому, что хотя и был расхожим лозунг «незаменимых нет», но вот замены Фадееву-руководителю Сталин не видел. В том драма Фадеева-писателя, с годами усиливавшаяся.

Творческий отпуск в сороковом и весной сорок первого года Фадеев провел на даче в Переделкине. Он вновь достал и развернул все папки, тетради, записные книжки — все, что было связано с «Последним из удэге», с радостью встретился с любимыми героями, и работа пошла сразу свободно, весело, легко, как никогда. Он с ходу написал начало пятой книги романа, те несколько глав, которые теперь известны: детство, юность и любовь одного из героев, удэгейского юноши Масенды. На этих блистательных по сжатости и выразительности страницах явственно предчувствуется конец «внеисторического» существования удэгейцев и увлекательное будущее Масенды, человека двадцатого века, который неизбежно примет участие в его великих событиях.

Он чувствовал себя счастливым оттого, что когда-то в нем возник этот замысел, он любил его, сберег как что-то драгоценное. Он был счастлив, встречая на пути трудности, увлекающие и обнадеживающие художника, вселяющие веру в себя и в свою работу. С такими ощущениями он поднялся в свою рабочую комнату в воскресное утро прохладного еще июня и сел к столу, полный радости от желания работать. И в то утро началась война.

В первые военные месяцы, среди своих сложных обязанностей и обстоятельств, он всегда помнил и думал об «Удэге», охотно читал друзьям необыкновенно поэтические, вдохновенные страницы пятой книги, мечтая о том времени, когда вернется к неоконченной работе. «Это стало для него почти что символом мира и счастья», — скажет поэтесса Маргарита Алигер и добавит: «Ему так и не удалось добраться до этого мира и счастья».

Роман усложнялся, ветвился, умнел и молодел с каждой главой. Замысел становится ощутимым лишь тогда, любил повторять Фадеев, когда, наполненный реальным непосредственным впечатлением, начинает расти, изменяться и уже вести писателя за собой. Психологическая внимательность Фадеева, кажется, достигает в «Последнем из удэге» реалистического предела.

Неискушенному читателю может показаться, что действие «Последнего из удэге» менее занимательно и даже нарочито замедленно (особенно в первых книгах), чем в обычных эпических романах. Но это лишь кажущаяся замедленность, вечные тайны развернутой экспозиции перед решающим, безусловным действием.

Надо вжиться в этот психологически насыщенный стиль, водомет звуков, красок, слов, картин, тогда каждая страница станет откровением, увлекающим не менее, чем хитроумные виражи детективов. Роман дышит современностью. Автор нашел в жизни такое, что не уходит в небытие с каждым прожитым днем, а сохраняет свое значение для будущего.

Гражданская война на Дальнем Востоке, русская революция, те, кто ее совершал и утверждал, партизаны, молодая интеллигенция, выходцы из буржуазной среды, сучанские шахтеры, хунхузы, удэгейцы, китайцы, корейцы, корейские коммунисты, их изначальная связь с русскими коммунистами, с лучшими людьми большевистской партии, такими, как Петр Сурков и Алеша Маленький, — вот многочисленные герои этого великолепного реалистического полотна. Огромной силы картина революционной борьбы на Дальнем Востоке охватывала все стороны жизни, все социальные слои родного автору края — края его юности, это, в сущности, роман о судьбах всего человечества на разных этапах его развития.

Как и «Разгром», и «Молодая гвардия», «Последний из удэге» — произведение трагического значения. Гибнут многие герои романа. Среди этих жертв — удэгейцы Масенда, Сарл. Судя по записям к плану шестой части романа, только по какой-то случайности жена Сарла должна вынести сына из огненного, грохочущего окружения, и ему предстоит жить «под счастливой звездой» мирного труда.

…Война жестоко ломала, крошила не только мечты и замыслы, но и судьбы людей. То, что было вчера, до войны, казалось порой далеким и невозможным, как чудный сон. Невероятное, немыслимое с точки зрения разума, испытание!