Фадеев

«13 июня. Сегодня И. В. Сталина в Кремле посетил адмирал Кузнецов. В докладе он упомянул, предоставив даже статистические данные, о выводе всех немецких кораблей из советских портов и попросил разрешения вывести все советские корабли из немецких. «Хозяин» выпроводил его вон. Неужели адмирал не читал сегодняшнее сообщение ТАСС, опровергающее провокационные слухи о нападении Германии на Советский Союз? Всюду — провокации. Все наши враги и ложные друзья пытаются стравить нас с Гитлером в своих интересах…»

Усердствовал в бесчинствах и расправах с «дезинформаторами» Л. П. Берия. До начала войны оставались какие-то часы, а в это время Берия был занят докладной запиской на имя И. В. Сталина.

«21 июня 1941 года…Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся Гитлером нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра…

То же мне радировал и генерал-майор В. И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев, ссылаясь на свою берлинскую агентуру. Он нагло требует, чтобы мы снабдили этих врунов рацией… (подпольную организацию Шульце-Бойзена и Харнака. — И. Ж.)

Начальник разведупра, где еще недавно действовала банда Берзина, генерал-майор Ф. И. Голиков жалуется на Деканозова и своего полковника Новобранца, который тоже врет, будто Гитлер сосредоточил 150 дивизий против нас на нашей западной границе…

Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!..»

На старой папке, где хранятся эти донесения, выцветшими фиолетовыми чернилами чьей-то рукой пронумерованы фонд, опись, дело. В глаза бросается резолюция, написанная с нажимом вечным пером: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников «Ястреба», «Кармен», «Алмаза», «Верного» за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». Подпись: «Л. Берия, 21 июня 1941 года».

Хотелось бы верить, что на этот раз палач не успел «стереть в лагерную пыль» героев и мучеников разведки. А «мудрое предначертание» И. В. Сталина оказалось грубейшим просчетом. Нападение свершилось, и настолько мощное, сокрушительное, что встал вопрос о жизни и смерти Родины, о свободе и чести социалистической Отчизны.

Глава IV ПОД ЗНАКОМ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ

Кто не знал, что войне с фашизмом быть рано или поздно? Но тот ранний роковой час грянул неожиданно, с таким страшным, кровавым напором, что в один миг забилось сердце всей страны — гулко, отчаянно. Война никому не давала ни отсрочки, ни разминки.

Двадцать второго июня кинозал Союза писателей набит битком. За столом президиума строгий Фадеев с седой головой. Рядом Петр Павленко. Тут же Василий Лебедев-Кумач, старый Константин Андреевич Тренев… Приходит поэт Владимир Луговской. Проталкиваются сквозь толпу к трибуне Алексей Сурков и Всеволод Вишневский. Многие в орденах.

Речи писателей сосредоточенные, страстные. В каждом слове и жесте — боевая подтянутость, собранность.

Хорошо говорит Сергей Дмитриевич Мстиславский, автор известной книги о Николае Баумане «Грач, птица весенняя», делегат II съезда Советов:

— Я поднимаюсь на эту трибуну с тем же волнением, как двадцать три года назад поднимался на трибуну октябрьского съезда Советов. Теперь, как и тогда, переворачивается страница истории…

Зал овацией встречает писателя-антифашиста Вилли Бределя — коренастого, светловолосого немца. Бредель говорит по-немецки, но, кажется, что его понимают все, это речь о священной войне с фашизмом.

На трибуне — неистовый Всеволод Вишневский:

— Пришел час, которого мы так долго ждали. Надо помнить: русские были в Берлине дважды, а немцы в Москве — ни разу. Теперь мы побываем там в третий раз!

После митинга — горячие, возбужденные беседы. Многих волнует, как побыстрее занять свое место в боевом строю. У поэта Василия Лебедева-Кумача уже живут, строятся в ряд бессмертные строки:

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой…

Песня «Священная война» публикуется одновременно в газетах «Известия» и «Красная звезда» 24 июня, на третий день войны.

И в один миг став главной песней Отечественной войны, она спешит через всю страну в теплушках — скорее на фронт, несется из репродукторов, провожает бойцов на запад, с Белорусского вокзала.

А в Союзе писателей до самого ноября 1941 года многолюдно, шумно, тревожно, будто на вокзале или где-то возле горящего дома. Уже в начале июля в Москве появляются беженцы — литераторы из Прибалтики, Белоруссии. Среди них народные писатели — Янка Купала, Якуб Колас…