Фадеев

«Родная Ниночка! Я так внезапно заболел, что не успел написать тебе письма. Сегодня 4-е сутки болею и, видимо, брюшным тифом. Сожги записку. Крепко, крепко целую детишек и тебя. Умирать пока не собираюсь, на то Божья воля. Доктор напишет подробности. Прости, родная, за все прошлое. Нет, мы еще увидимся! Еще раз крепко целую всех. Глеб.

Детям напиши сама.

Как ты будешь жить без моей поддержки? Ты еще рассердишься за эту фразу».

Из письма доктора В. С. Попова, сообщавшего о смерти Г. В. Свитыча:

«Перед отправлением в лазарет Глеб Владиславович передал мне записку, которую Вам посылаю <…> Я и все товарищи его шлем Вам искреннее и глубокое чувство соболезнования по поводу утраты Вами близкого Вашему сердцу человека, для нас, энергичного, вечно боровшегося за правду сослуживца».

А пока еще только осень 1908 года. Родители временно оставляют детей у Сибирцевых и после недолгих поисков работы и жилья решают обосноваться в деревне Са-ровка.

Из записной книжки Фадеева:

«Год или два мы жили в деревне Саровке, в 50 верстах от г. Имана, на берегу реки Иман, — мне было лет 7–8, но я хорошо помню эту деревню, я учился там в сельской школе. Отец работал еще выше по Иману, в деревне Котельничи. Это были уже совсем дикие места: зимой тигры крали телят. Места по Иману исключительно живописные, богатые разнообразной растительностью. Наводнения — бич этих мест, и Саровка так и осталась в моей памяти с избами в воде, со сплошным морем воды, соединявшим в одну стихию улицы, пустыри. Взрослые и мы, ребята, со свойственной нашему возрасту беспечностью плавали от избы к избе на лодках, плотиках или просто в корытах, в которых давался корм коням и скоту».

В 1910 году Саша Фадеев поступает в старший подготовительный класс Коммерческого училища во Владивостоке, а их семья вскоре переезжает в далекое село Чугуевку.

1910 год — особенный в жизни Владивостока. Город отмечал свой юбилей. Пятьдесят лет назад, в июне 1860 года, в бухту Золотой Рог вошел военный транспорт «Маньчжур» и бросил якорь. На пустынный, заросший лесом песчаный берег высадилась горстка русских солдат. Так возник военный пост. На следующий год появилось и гражданское население.

В 1880 году пост Владивосток был назван городом. На городском гербе был изображен полосатый уссурийский тигр, державший серебряный якорь.

Во Владивостоке прошли отроческие и юношеские годы Александра Фадеева. Здесь он учился, сформировался как человек, получил первые представления о жизни, вступил на путь революционной борьбы. Город полюбился ему на всю жизнь, остался для него «самым прекрасным и любимым».

Владивосток и вправду уже тогда — один из красивейших и оживленнейших городов России. «С горы открывался вид на корпуса и трубы военного порта, на залив Петра Великого, на дымную бухту, заставленную судами, на зеленый лесистый Чуркин мыс, — читаем в романе «Последний из удэге». — За мысом простиралось Японское бирюзовое море, видны были скалистые, поросшие лесом голубые острова.

По эту сторону бухты теснились расцвеченные солнцем дома; они, лепясь, лезли на гору; видна была извивающаяся, кишащая людьми лента главной улицы… И, подпирая небо, как синие величавые мамонты, стояли вдали отроги Сихотэ-Алиньского хребта.

…На пристани пахло рыбой, мазутом, апельсинами, водорослями, опием… Суда приходили со всех стран света, украшенные пестрыми разноцветными флагами».

Фадеевы-дети жили у своих родственников Сибирцевых. Это была незаурядная семья. Мария Владимировна — тетка Саши Фадеева — все силы отдавала созданной ею прогимназии (учебное заведение, соответствовавшее современной неполной средней школе), в которой учились преимущественно дети малообеспеченных родителей. Ее муж Михаил Яковлевич преподавал в мужской гимназии, а свободное от службы время посвящал руководству любительским драматическим коллективом в Народном доме, читал лекции для рабочих. Внук декабриста по материнской линии, М. Я. Сибирцев в молодости был участником народовольческих кружков, подвергался преследованиям полиции, из-за этого ему с трудом удалось закончить Петербургский университет.