Фадеев

…Как этот, в пору новоселья,
Нам край открыли золотой
Ученый друг его Арсеньев
И наш Фадеев молодой.

Арсеньева и Фадеева принято числить по различным ведомствам. Фадеев — краснознаменный, советский, сталинист, функционер… Арсеньев — царский офицер, ученый, краевед, естествоиспытатель. Очень разные фигуры — но они гораздо ближе друг к другу, чем это может показаться. В их текстах и судьбах — множество пересечений самого разного порядка.

Владимир Клавдиевич и Александр Александрович ходили буквально по пятам друг друга.

По итогам экспедиции 1906 года Арсеньев писал: «Между устьем Бэйцухе[198] и Иманом приютилась небольшая корейская деревушка Саровка». Через два-три года в Саровке поселятся мать и отчим Фадеева, здесь будущий писатель пойдет в школу.

Биограф Арсеньева Анна Тарасова пишет: Владимир Клавдиевич (разведчик, великолепно знавший Приморье, в том числе в военно-топографическом плане) в начале 1920 года консультировал военный совет Сергея Лазо.

В апреле 1920-го Фадеев получит в Спасске пулю в бедро и будет потом лечиться на станции Корфовской под Хабаровском. Именно у Корфовской в 1908-м убили Дерсу Узала — проводника и героя Арсеньева.

К сожалению, они так и не познакомились по-настоящему. Когда Арсеньев в 1921 году издал во Владивостоке первую книгу «для широкого читателя» — «По Уссурийскому краю», — комиссар Булыга-Фадеев уже уехал из Читы в Москву. Он еще вернется и будет подолгу жить во Владивостоке — но уже после смерти Арсеньева, случившейся в 1930-м. Если бы не эта смерть — они бы непременно познакомились. А как иначе, если во Владивостоке Фадеев встречался с писателем Борисовым[199], которому вдова Арсеньева Маргарита перед своим арестом передаст бумаги Арсеньева, а те уже после смерти Борисова попадут к Константину Симонову и будут найдены в его архиве; если осенью 1933-го Фадеев таежными тропами шел с Сучана в Улахинскую долину, и проводником его был Василий Глушак — пятидесятилетний богатырь, тигролов и медвежатник, бывший партизан, спутник Арсеньева и друг Дерсу Узала? Арсеньев и Фадеев не просто ходили одними маршрутами (Арсеньев писал о привале у реки Ваку, фигурирующей в «Разгроме») — у них даже был один проводник.

Или вот: по данным Тарасовой, участник экспедиций Арсеньева 1927 и 1930 годов Прокопий Гончаров в Гражданскую воевал в Сучанском партизанском отряде. Мог встречаться с Булыгой.

Из экспедиции 1927 года Арсеньев отправлял заметки в хабаровскую «Тихоокеанскую звезду». В 1939-м эти тексты опубликовал журнал «На рубеже» — дальневосточный «толстяк», а очерк Арсеньева «Голодовка на реке Хуту» вышел в этом же журнале еще в 1934-м. В 1935-м Фадеев на некоторое время стал его редактором.

Более того, состоялась и личная встреча Арсеньева и Фадеева — только Фадеев был тогда ребенком. Писатель Семен Бытовой (приехал в 1933-м на Дальний Восток по совету Фадеева с книжкой Арсеньева в кармане — и сколько было таких!) приводит рассказ Фадеева о том, как он видел Арсеньева в Хабаровске в Гродековском музее в 1913 году, но лично знаком с ним не был. Арсеньев, руководивший тогда музеем, сам провел экскурсию для учеников[200]. Фадеев, рассказав об этом Бытовому, добавил: пора издавать полное собрание сочинений Арсеньева…[201] Другой дальневосточный литератор, Василий Кучерявенко[202], писал со ссылкой на Фадеева, что Арсеньев тогда целый вечер рассказывал ученикам «о своих богатых приключениями путешествиях». Без особой натяжки можно сказать, что Арсеньев Фадеева благословил.

Так или иначе, в текстах своих они «встречаются» то и дело. Это и понятно: жили в Приморье, писали в одно — плюс-минус — время… Но дело еще в их настроенности на одну волну — вот откуда в произведениях Арсеньева и Фадеева так много созвучий.

Есть у них и общая литературная генеалогия. Горький говорил, что Арсеньев объединил в себе Брема и Купера, а сам Арсеньев указывал в сцене знакомства с Дерсу: «Передо мной был следопыт, и невольно мне вспомнились герои Купера и Майн Рида». Фадеев называл своими учителями тех же Купера и Майн Рида, Джека Лондона (конечно, у обоих были и другие литературные отцы[203]). А бремовская «Жизнь животных» фигурирует у Фадеева в «Последнем из удэге» — с ее помощью партизаны и подпольщики зашифровывают свою переписку.

И Купер, и Лондон слышны уже в фадеевском «Разливе», где гольд Тун-ло (соплеменник Дерсу) говорит: «Земля была наша. Потом пришли русские. Русские взяли всю землю. Русские были сильнее, потому что их было больше… Нехороший порядок. Теперь гольд платит за землю. Гольд платит за фанзу, хотя делает ее сам из своего леса и своей глины… Тун-ло слыхал, теперь порядок будет другой. Что думает сделать Неретин для гольдов?»[204]