Файерфокс – Огненный лис

— Нет, не легенда. Об этом мне рассказывала моя прабабушка по маминой линии. Она долго жила и сама видела это чудо. Как из маленького семечка вырастает огромное дерево. Тебе ещё нет года, Миу-миу, что ты можешь знать об этом? Ты не мог этого видеть потому, что мал, а на самом деле все деревья в лесу выросли из маленького семечка, и продолжают расти, пока не начнут стареть. Но сначала сами семечки росли в шишках. Потом шишки упали с веток, семечки из них просЫпались на землю, и некоторые из них проросли. Так же и мои котята. Они растут во мне из маленького семечка, которое подарил мне Огненный Кот. Из нескольких семечек. Потом я, как шишка, выпущу их на волю и они станут расти уже здесь, в видимом мире. Вот как вы росли, ты же должен это помнить!

— Я помню Ма, но не с самого начала.

— Конечно не с начала, мой золотой, вы родились слепыми и крохотными. Некоторые из вас ушли на Радугу, так и не увидев света и красоты этого мира. Конечно, они так же не увидели горя и опасностей, но меня это мало успокаивает. Я помню каждого из вас. Ведь вы все — моя маленькая часть, моя жизнь, моя великая любовь…

— Ма, а в этот раз тоже не все смогут увидеть свет? — заволновался я. — Кто-то уйдёт на Радугу слепым? Почему так происходит? Разве это справедливо? Зачем им тогда вообще рождаться?

— Ооооо, Миу-миу, — задумчиво протянула Ма, — никому из живых не дано знать зачем он пришел на Землю и почему ушел на Радугу. Это наша судьба, которую плетут Три Кошки Радуги. И мы никогда не знаем, когда одна из них случайно или задуманно перережет своими ножницами косу нашей жизни, сплетенную из мышиных хвостиков, или плохо и непрочно сплетет ее, и коса, вдруг, станет расплетаться. Тогда мы начинаем болеть и, если коса расплетется совсем, уходим искать подножие Радуги, чтобы присоединиться к своим предкам. Но если коса заплетена на совесть и туго, то нас ждёт долгая, здоровая жизнь, без болезней и несчастных случаев. Жаль, что мы заранее не можем провидеть свою судьбу… А может и наоборот: знать судьбу — значит никогда не жить в полную силу, совершая ошибки и исправляя их, идти в бой, зная, что это твой последний прыжок… Давать жизнь котятам и знать, что в живых останутся только трое… Ведь это страшно, знать такое заранее… Понимаешь, малыш? Ведь жизнь тогда остановилась бы, потому, что мы — не Лунная Кошка и не Солнечный Кот, существованию которых нет начала и нет завершения. Мы смертны. Так что пусть решают Три Кошки, а я предпочитаю не знать своего завтра… Да ты совсем уснул под мою болтовню, сынок? Ну спи, спи…

…Следующий день и все последующие я ходил на охоту, следил за норой и охранял окрестности. Ма все толстела и, в итоге, стала почти круглой посередине. Она передвигалась с трудом, переваливаясь с лапы на лапу и совсем не могла прыгать. Ей хотелось съесть то мышку, то ворону, то крота… Я старался выполнять ее просьбы и искал добычу ей по вкусу. Хорошо, все-таки, что я был с ней. Не представляю, что бы она делала без моей помощи.

Пару раз я навещал сестру и брата в стае великого Фура, пару раз они приходили к нам, чтобы повидаться с Ма, пока есть возможность. Мау никогда не приходил с пустыми лапами. По дороге он успевал поохотиться и всегда приносил гостинец для Ма.

Мама с радостью принимала добычу, благодарно лизала брату нос и впивалась в еще теплую тушку зубами и когтями. У нее был зверский аппетит, что немудрено, ведь в ее брюшке жили и продолжали расти будущие маленькие хищники, которые, в свою очередь, питались ее соками и кровью…

Мяу стала самодостаточной, прелестной, молодой кошкой. Ее подростковая стеснительность и неуверенность совершенно исчезли. Она была счастлива с Фурком и не скрывала этого. Мяу и Ма о чем-то долго шептались, пока мы с Мау обсуждали насущные проблемы и заботы. Мяу хитро поглядывала на нас и посмеивалась. Хоть и было любопытно узнать о чем они тайно шепчутся, но мы изо всех сил делали вид, что нам это совершенно не интересно. Девчачьи секреты! Не дело для настоящих воинов!

После их ухода я все же спросил Ма почему нас с Мау не ставят в известность обсуждаемого, и она, посмотрев на меня непонимающе, рассмеялась и, замурлыкав от нежности, сказала:

— Ты в самом деле не понял, что с твоей сестрой, мой догадливый и умный сын? Ничего не заметил? Никаких изменений с Мяу?

— Нууууу… — замычал я, лихорадочно пытаясь сообразить, что я должен был заметить, — ну, она похорошела и поправилась…

Наверное было еще что-то, что я должен был заметить, но в голову больше ничего не приходило…

— Мяу станет мамой! И скоро! — Ма, довольная произведенным эффектом внезапности, опрокинулась набок и замурчала успокаивающую песенку для моих нерожденных братьев и сестер.

— Вот это да… — только и смог ответить я и пошел наверх пройтись и привыкнуть к этой мысли.