Фаина Раневская

Сознание того, что она сыграла меньше, чем могла бы, не раскрыла свой талант полностью, не покидало Фаину Георгиевну. И вскоре она обратилась к Сергею Юрьевичу Юрскому с предложением поставить в Театре имени Моссовета какую-нибудь из пьес Островского. Этот автор был особенно ей дорог – Раневская не просто отдавала ему должное как драматургу, она помнила, как еще в 1920-х годах играла в его пьесах «Волки и овцы», «Без вины виноватые»… На этот раз Раневская попросила обратить внимание на произведение «Правда – хорошо, а счастье лучше». Юрский взялся перечитывать пьесу; интересно, что и он сам, и все, кто в то время общался с Фаиной Георгиевной, считали, что она создана для роли своенравной и суровой Мавры Барабошевой. Но Раневская неожиданно заявила о своем желании сыграть няньку Филицату. Свой выбор она объяснила так: «Я столько раз играла уродов – хочу наконец сыграть хорошего человека».

Премьера состоялась осенью 1980 года; в итоге пьеса «Правда – хорошо, а счастье лучше» с участием Раневской с успехом шла на сцене Театра имени Моссовета в течение полутора лет. Игра Фаины Георгиевны неизменно вызывала овации зрительного зала… Верная себе, она внесла собственные коррективы в роль своей Филицаты: так, уходя со сцены, нянька напевала незатейливую песенку «Корсетка». По воспоминаниям сотрудников театра, песенку в итоге никто так и не услышал – ее всегда заглушали аплодисменты.

Интересно, что на склоне лет Раневская, которая в детстве, как известно, не входила в число лучших учениц, часто говорила о своем желании сыграть в фильме или спектакле «на школьную тему». К сожалению, эта мечта, как и многие другие, осталась мечтой. Но она принимала участие в радиопередачах для школьников, много раз встречалась с ними. А иногда даже принимала участие в судьбе так называемых трудных подростков – известно, что некоторые из этих ребят благодаря вниманию и вмешательству Фаины Георгиевны получили образование и не свернули на кривую дорожку.

В октябре 1983 года Раневская ушла из театра. Она была против пышных проводов и всевозможных чествований – просто написала заявление на имя руководства. Нет, ее не забывали – Раневскую навещали коллеги по театру, соседи и знакомые, а ее признанные государством заслуги давали ей право на самое лучшее медицинское обслуживание (и, увы, правом этим вскоре пришлось воспользоваться). Но мысли о несыгранном, несделанном, невоплощенном преследовали ее до самого конца.

«Старость – это время, когда свечи на именинном пироге обходятся дороже самого пирога, а половина мочи идет на анализы» (Ф. Раневская)

Фаина Георгиевна скончалась в больнице 19 июля 1984 года. Она беспокоилась только о своем Мальчике – больше ей завещать было попросту нечего. Пса приютили знакомые…

Газеты разразились пышными некрологами. Читать их трудно – прежде всего из-за контраста между канцелярским официозом и образом самой Раневской – живым, неоднозначным, но при этом таким обаятельным! Может быть, лучше приведем отрывок из воспоминаний о ней? Владимир Яковлевич Лапшин писал: «Запретных тем в разговоре для нее, казалось, не существует. Она испытывала собеседника острой игрой ума, лукавой импровизацией, в том числе естественным, не грубым употреблением словечек, отсутствующих в салонном дамском лексиконе. Лишь впоследствии я догадался, что это было одним из средств преодоления природной застенчивости…»

Даже во время гражданской панихиды не обошлось без трагикомических эпизодов: чиновники называли актрису «Фаиной Григорьевной» – как, собственно, она и значилась в документах. Присутствующие, всю жизнь называвшие Раневскую «Фаиной Георгиевной» (именно так она всегда представлялась), переглядывались в недоумении… Подобные неточности в биографии, недомолвки, «перепутки» преследовали ее всю жизнь – продолжают преследовать и после смерти. Наверное, ни о ком больше в театральном мире нет такого количества баек и анекдотов, причем каждый вспоминает и пересказывает их по-своему.

Похоронили Фаину Георгиевну на Донском кладбище. На надгробном камне пристроилась маленькая, почти незаметная бронзовая фигурка дворняги – это Мальчик: решили хотя бы таким символическим образом избавить от одиночества преданного пса и его любимую хозяйку. А у памятника – всегда свежие цветы.