Файролл. Снисхождение. Том 2

– Вы же сами упоминали про бремя профессии – взялся я за бутылку – Она накладывает отпечаток намертво, ваша правда. В том числе приучает и к тому, что сначала надо выяснить все, а только после этого выносить суждение. Так что там про Маринку нарассказывали? Уверен, враки все, но тем не менее?

– Мы поладим – уверенно сказал Старик – Только постарайся все-таки обойтись без необдуманных поступков, не дай эмоциям в ненужный момент победить рассудок.

Он взялся за колокольчик, стоящий на столе, который я даже сначала и не приметил, и позвонил в него.

Секундой позже в кабинет заглянул длинноволосый юноша в сюртуке. Именно – в сюртуке, как в фильмах про девятнадцатый век.

– Что там Отто, не собирается он речь произносить? – спросил у него Старик, берясь за бокал.

– Никак нет – ответил юноша – Ваш брат все еще работает с бумагами, из кабинета не выходил.

– Вот так всегда – пожаловался мне Старик – Назовет гостей, а сам сидит, зарывшись в свои архивы. И вроде как так и надо – у него свои дела, у остальных праздник. Добро еще что все привыкли к этим его привычкам, а то хоть от стыда сгорай. Лет пять назад так и не вышел к гостям, пришлось мне самому за него слова благодарности произносить и подарки принимать.

– Так брат же – пожал плечами я, наливая и себе коньяку – Куда деваться?

– Мы не родные братья – пояснил Старик – Тут связь другого рода, духовная, если можно так сказать. Хотя – подобное родство, на мой взгляд, значит куда больше, чем кровное. Брата по духу ты выбираешь сам и потому он тебе всегда несоизмеримо ближе, чем те, кто всего лишь родились твоими родственниками по воле судьбы. У меня есть и родные братья, так я с ними уже невесть сколько времени не виделся. И не стремлюсь к этой встрече.

– Жизнь – неопределенно произнес я. Что-то сказать надо было, а что – непонятно. Это слово подходило больше других.

– Ладно, друг мой – Старик вытянул руку с бокалом, я, поняв, что от меня требуется, тут же звякнул об него своим – Прозт!

Мы выпили.

– Еще одна просьба – Старик снова затянулся сигарой – Найди наших общих друзей и скажи, что я их зову.

– А Марину? – уточнил я.

– Я достаточно четко сформулировал свою просьбу – даже не глянул на меня Старик – Густав, после того как мастер Харитон найдет моих мальчиков, проводи их ко мне.

– Как скажете, светлейший – отозвался длинноволосый юноша.

– Так я пошел? – уточнил я у Старика, размышляя, сказать ему «всего доброго» или пока не прощаться?

– Постой – остановил он меня – Запамятовал совсем, что хотел уточнить у тебя один момент и заранее извиняюсь за то, что вторгаюсь в несколько интимную сферу. Скажи, вот это юное создание, Татьяна, она кто? Имеется в виду – ты приблизил её к себе в каком качестве? Надеюсь, не как замену Виктории? Просто на мой взгляд это было бы неразумно. Насколько я помню, твоя избранница в высшей степени разумная и достойная особа, о которой любой мужчина может только мечтать. Я понимаю – юные девушки будят давно забытые чувства, горячат остывающую кровь, но все же…

– И в мыслях не было! – замахал руками я – Вы что? Она же совсем дите еще. Просто ее Маринка с собой привезла, как переводчицу, а сама куда-то смылась. Ну, не бросать же девчонку одну? Да еще этот дядюшка Эверт…

– Дядюшка? – удивленно вскинул брови Старик.

– Макс сказал, что так они его называли в детстве – пояснил я – Точнее – этот Эверт велел им так себя называть.

– Правда? – Старик усмехнулся – Велел? Всего-то конюший, а сколько амбиций. Неподкрепленных ничем амбиций. Н-да. А что до Татьяны – теперь ситуация мне предельно ясна. Хотя где-то я бы тебя понял, как мужчина, нам нужны приключения, главное не забывать о том, что они должны своевременно заканчиваться. Все, иди и найди этих двух балбесов. Густав, задержись на секунду.

Я вышел из комнаты и вытер пот, выступивший на лбу, а после засунул руку под пиджак. Рубашка промокла насквозь, я словно под дождем прогулялся.

Не дожидаясь порученца Старика, я направился туда, где веселился народ. Вот тоже поручение, где мне их там искать?

В зале за мое отсутствие ничего не изменилось – народ общался и танцевал, музыка играла, официанты с подносами грациозно изгибались, чтобы кого ненароком не задеть. Было шумно и весело.

Сначала я отыскал Валяева, за одним из столов он выпивал в компании трех личностей совершенно маргинального вида, даже старомодные фраки не могли облагородить лица его собутыльников.

– И тогда бритвой ему по глазам! – орал один из них, невероятно волосатый верзила, махая куриной ножкой, зажатой в огромной лапище – Так и брызнуло в разные стороны!!!

Одежда при каждом его движении потрескивала, возникало ощущение, что вот-вот и она разъедется по швам.

– Что ты врешь! – возражал ему другой, не менее дюжий собеседник – Не знаешь, так и не говори. Его вздернули в Лондиниуме, как это и водится в таких случаях

– И не бритвой, и не вздернули – третий выпил виски и укоризненно покачал головой – Он был испанец, как его могли в Англии повесить? Войны-то у них не было тогда. Сам он помер, сам. А перед смертью всех надул, и вас в том числе.