Факап

А почему, собственно? Если посмотреть чисто рационально, причин для такого отношения нет. Что плохого происходит в детском возрасте? Ничего, ровным счётом ничего. Ну, учиться нужно. Ну, палаты на четыре человека. Ну, девчонки задираются и непонятно чего хотят. Ну, у маленьких колготки синие, противные. Кормят не пойми чем — кашками какими-то разноцветными. Но детям нравится, им вкусно. Я вот любил жёлтенькую, называлась "лимонная на молоке". И серую такую, "мёд и злаки". Ничего, в общем, страшного.

Так вот, наш Даниил Ефремович начал курс ЦиП как раз с рассуждения о том, как нужно помогать людям расставаться с прошлым. И в качестве примеров стал приводить именно учительские практики. Оказывается, детские воспоминания и не должны быть слишком радужными. Во избежание развития комплекса счастливого прошлого. Потому что когда ребёнок хочет поскорее стать взрослым — это хорошо. А когда взрослый хочет снова стать ребёнком — это плохо. Но естественный механизм позитивной фильтрации памяти именно к этому и ведёт: человек начинает любить прошлое, особенно детство и юность притягивают. Это и отдельных людей касается, и групп, и цивилизаций. Потому что механизм универсальный.

И вот чтобы это чем-то уравновесить, заранее принимаются меры. Разные. Иногда очень простые.

Вот как раз про колготки. Ты их, наверное, не видела. А интернатовские все носили. Голубенькие такие. Вроде бы ничего особенного — колготки и колготки. Тёплые. Но вот фигня: они с очень низкой промежностью. Между ног как бы такая перепонка мотается и бегать неудобно. Подтягиваешь их, подтягиваешь, до груди дотягиваешь — а эта фигня всё равно болтается. Я подвижный был мальчик, меня это выбешивало. Зато свои первые брюки до сих пор помню — промежность не висит, и чувство такой подтянутости, что-ли. И взрослости, Мне и сейчас приятно брюки надевать. Но я не знал, что это у большинства мужчин так. А теперь знаю, потому что Даниил Ефремович нам про колготки рассказал — в качестве примера стандартной технологии. Что они такие именно для того, чтобы от раннего детства оставалось вот это самое дурацкое чувство — когда между ног что-то мешается. Фигня вроде бы, а работает.

И что смешно. Ведь я же теперь это знаю! И всё равно: брюки надевать приятно, а как вспомню эти колготки голубенькие, так сразу буээ.

Ровно то же самое, оказывается, проделывается с новой техникой. Если появляется новая модель чего бы то ни было и заранее известно, что она будет совершенствоваться — в неё заранее вносят раздражающие элементы. Например, рукоятку какую-нибудь неудобную, тугую. Всё остальное нормально, а вот рукоятка тугая, раздражает. В следующих моделях её исправляют. Это чтобы модели меняли. Потому что люди ленивые, и старый привычный глайдер на новый не сменят, даже если им объяснить, что в новой модели надёжность на пять процентов выше и экономичность на двадцать процентов. Они же на своей шкуре этой экономии не чувствуют, а надёжность тем более. Зато рукоятку неудобную чувствуют очень и очень. И то, что её исправили — воспринимается на ура.

Но это стандартные технологии, они везде работают. А с детишками применяют ещё и персональные.

Вот по себе помню. На втором году интерната был в нашей палате мальчик. Имя мог бы наковырять, но не хочется. Мальчик как мальчик. Однако было в нём что-то такое, что все его... Как бы сказать-то... Не то чтобы боялись, нет. Он не особо сильный был, на физре я его на маты клал регулярно. Тут вообще не в силе дело было... Он нас всех считал ниже себя. И мы все почему-то с ним соглашались. Он нам приказывал, и мы слушались. Как-то у него это получалось. Ну и вот, однажды этот мальчик описался в постели. Вот так: побудка, заходит Учитель, все вскакивают, а у него на пижамке мокрое пятно, и постель тоже мокрая. Учитель сказал, что это с детьми бывает, и чтобы мы не смеялись. Но он сказал это как-то так, что до самых тупых дошло — это смешно. А Учитель этому мальчику этак сочувственно — "ты как, нормально? иди, помойся". И это "иди, помойся" было уже очень смешно, мы еле сдержались. Так вот, с этого момента мы перестали его бояться. Он пытался нами распоряжаться, но никто его не слушался. И говорили ему "помойся". Он очень злился, пытался драться, но нас было больше... А всего-то: ему накануне в компот мочегонного добавили.

Откуда знаю? Тоже от Даниила Ефремовича. Я у него специально спросил, а что они делают в такой-то ситуации. И рассказал. Он даже не дослушал, сразу говорит — "элементарно, подавляющая личность третьего типа, ещё не развился, надо сначала поставить травмочку, а потом подсадить на хорошее". И добавил, что травмочку лучше всего ставить диуретиком, а потом, когда сработает — занять мальчика чем-нибудь, к чему у него талант. И помочь на первых порах. Ноотропами, например, чтобы сразу были успехи. Я подумал и вспомнил, что тот мальчик через две недели выиграл какой-то конкурс по геометрии, стал серьёзно заниматься и ушёл в спецгруппу. Вот так-то.