Факап

— В первую очередь. Нет, это не агенты. Самые обычные придурки. В экваторию попали случайно. Направлялись на Бригантину, на слёт. Палатки ставить и песни петь. Про священный огонь Прометея и звёздочку лесную, — добавил он с неожиданной злобой в голосе.

— Вот тоже, — сказал Комов. — Мне кто–нибудь объяснит, зачем лететь на Бригантину? Там что, нет нуль-Т?

— Нету, — с ещё большей злобой сказал Сикорски. — Это у них принципиально — добираться кораблём. И обязательно с отключёнными гравикомпенсаторами. Поэтому они туда и залетели. Не выдержали манёвра, включилась автоматика, вынесло их в левую экваторию. Дурачьё.

— Понятно. А вот куда пропали дегебешники — не очень понятно. Так что я на вашем месте это дурачьё проверил бы ещё раз. А их кораблик — дважды. Мне представляется, что на нём может обнаружиться интересная аппаратура… А также небесное тело… как оно там в мемуаре? «Напоминающее картофелину, но при этом лиловое». Поищите его и посмотрите, что у него внутри. Галакты любят апериодические тела со сложной орбитой. Во всяком случае, раньше любили, — задумчиво протянул он. — Ну и не помешало бы очень, очень тщательно исследовать мозги Бойцова, Серосовова и Олеся Котика. На предмет ментоскопического вмешательства. Потому что нам их передали именно эти славные парни. У которых были все возможности слазить им в мозги. И не факт, что этого не сделал ещё раньше Вандерхузе.

— И кто тут параноик? — Комов поднял выцветшую левую бровь.

— Вы хотите отправить меня разбираться со всем этим? Снова отрывая от срочных дел? — Горбовский посмотрел на него так, что Рудольф стушевался. — Хорошо, я понял, — сказал он. — Я отработаю эти версии.

— Просто отдайте соответствующие распоряжения и не мелите чепухи, — раздражённо откомментировал Горбовский. — Вот же себя накрутил! Да, маленькая деталь. Когда началась стрельба? До того, как Вандерхузе начал что–то выкрикивать? Или после?

— В мемуаре сказано, что эти слова включали кибера… — начал было Григорянц.

— Это как минимум две секунды, — сказал Славин. — За это время Толик может убить пятерых.

— Но в мемуаре…

— Вообще–то, — припомнил Горбовский, — в мемуаре это не сказано. Там сказано вот что: «Поэтому я пригнулся и заорал что есть мочи: «прогружур — галахуп!» Мне эти словечки дурацкие когда–то приснились, вот и запомнил. Зато такое случайно не выговоришь. И тут началось».

— Но как же он его включил? — не понял Славин.

— А по-моему понятно, — Григорянц почесал нос. — Пригнулся. Вот это сигнал был.

— Н-не думаю, — процедил сквозь зубы Горбовский. — Пригнулся он, чтобы подставить голову. В голову стрелять бы не стали. Мозг должен остаться целым. Но вы правы: кодовое слово в шесть слогов — это нонсенс. Нормальный человек запрограммирует «бой!» или что–то вроде этого. А скорее всего, команда вообще не нужна. Вандерхузе сам пишет, что кибер считает всех, кроме него, противниками. Вывод?

— А как же Саша Ветрилэ? — не понял Славин. — Она же как–то прошла мимо робота, он на неё не напал? Непонятный момент.

— А он не пишет, что не напал, — сказал Григорянц. — Он там вообще как–то без подробностей. Непонятный момент.

— И ещё один непонятный момент, — сказал Комов. — Он упоминает, что считал киберов отключёнными. Потом спрашивает, как же этот заработал. И не отвечает.

— Забыл может быть. Нервы, — предположил Григорянц.

— Нет, тут не нервы, — протянул Горбовский. — Вандерхузе нам хочет что–то сказать. И даже понятно, что. А давайте–ка спросим представителя ДГБ. Уж если вы здесь и, так сказать, участвуете…

Комов нахмурился, соображая, потом улыбнулся.

— Да, пожалуйста, Валентин Петрович. Просветите нас.

Завадский беспомощно завертел головой, как будто ища защиты или поддержки. Не нашёл.

— Ну, во-первых, — архивариус в очередной раз набрался решительности, — я не представитель ДГБ. В этом вашем смысле. Я работаю с архивами. Ко мне обращаются за консультациями. В том числе и от Департамента. Это культурные, интеллигентные люди. Не имеющие склонности, э-э-э-э, к насилию… и всему такому, — добавил он тоном, не оставляющим сомнений в том, что нынешних своих собеседников он подозревает как раз в обратном. — Просто меня попросили… поприсутствовать и помочь. Если, конечно, — он не закончил.

— Если, конечно, мы того заслуживаем, — ехидно закончил Сикорски.

— Это хорошо — помочь, — Горбовский, казалось, повеселел. — Но вас же проинформировали? То есть про действия ДГБ относительно Вандерхузе вы знаете? Вижу, вижу — знаете. Тогда изложу свою версию, а вы меня поправите, если что. Дегебешники действительно блокировали станцию, поставив Вандерхузе требование: дать информацию по известному вам вопросу. Вандерхузе стал торговаться, ссылаясь на собственную некомпетентность и всё такое. В конце концов ему сообщили, что, по их данным, КОМКОН вот-вот сюда отправит убойную команду. И дали ключ: если он соглашается на их условия, то говорит те самые два слова, которые ни с чем не спутаешь, а они немедленно снимают все блокировки и возвращают ему контроль над станцией. Так?