Факел (книга рассказов)

Да ничем он особенно не замечателен, он был добр, говорит, и это в нем главное, ученым, что ли был, закон какой всемирный открыл? нет, не был он ни ученым, ни музыкантом, ни художником, а был простым мастером в ПТУ, нет, не в нашем, он в городе жил, я туда постоянно ездила, так вот он был добр, ничего другого я не скажу, и этого достаточно? да, он любил детей и постоянно с ними возился, они все какие-то механизмы мастерили, я в этом не понимаю, и дети любили его, это я точно знаю, если коротко сказать, он светлый человек (именно такими словами она определила своего друга, подумаешь, он светлый человек, а я черный майский жук, его дети любили, ну и что, а меня мои больные, думаю, любят), и у вас все было как у нас с тобой вчера и сегодня? а так ли это важно, имеет ли это какое-нибудь значение, да, очень важно, ну, если для тебя это важно, то успокою тебя — так не было, он старше меня на двадцать лет, когда мы познакомились, у него, видно, уже начиналась болезнь, мы и встречались-то наедине считанное число раз, но дело ведь совсем не в этом, в чем же тогда дело?

Объяснила: они встречались несколько месяцев, а потом он слег и год мучительно умирал от рака желудка, она каждый день ездила в больницу, страдала вместе с ним и, так получается, от этого любила все сильнее и сильнее, а потом его отправили домой умирать, и больше она его не видела — он был женат, у него взрослая дочь и двое внуков.

Ничего не понимаю, не знаю даже, как это назвать, любовью ли, жалостью, а только когда он умер, ей показалось, что с ним вместе она тоже умерла. Да, тогда ей показалось, что она умерла, а сейчас, то есть когда стала ходить ко мне на сеансы, показалось, что оживает, согласилась на свидание со мной, но сегодня поняла, что все это ей только показалось и она всегда будет любить этого Всеволода Васильевича.

Ничего не понимаю, бормотал, как же так, ну, как же так, бормотал, сама говорила, важен талант и все такое и как же так, подумаешь, талант — был добр и мастерил с детишками всякие механизмы, это правда, всего важнее талант, но относится это, правда, только к живущим, я не знаю, что было бы с нашей любовью, если б Всеволод Васильевич не заболел, всего вернее, она бы просто ушла, ведь Всеволод Васильевич ни разу не говорил, что нам нужно быть вместе и что он собирается разводиться с женой, значит, не было у него такой уж невозможной любви, думаю, со временем мне надоело бы постоянно ездить в город, и мы расстались бы, но это только предположения, с его болезнью и особенно с его смертью все переменилось — и теперь без него жить почти невозможно. Когда человек жив, один счет, когда человека нет — счет совсем иной.

Вот тут-то я и понял, что нужно делать, и я разом и бесповоротно принял решение.

3

Завтра! Это будет завтра на очередном сеансе, именно завтра, потому что я на самом своем пике, такой высокой точки никогда у меня не было, чувствую, нет преград, которые не мог бы сокрушить, заряжен энергией, переполнен ею, нужно попасть точно в десятку, и непременно попаду, прежде получалось, что задумал, и завтра непременно получится, иначе быть не может.

Только один раз я спросил себя, имею ли право сделать что задумал, и ответ был точный — такое право я имею, во-первых, люблю ее, а любящему можно все, во-вторых, — и это главное! — я могу что не может никто, у меня есть это, или, как она говорила, талант, а если получится, что задумал, конечно же, получится, то и что-то сверх таланта, и уж этим я имею право распорядиться, как хочу, поскольку это только мое. Да, я такое право имею!

И я сделал то, чего раньше никогда не делал, я пошел на внеочередную подзарядку, понимал, это смертельно опасный номер, и без подзарядки я был переполнен энергией, еще до подзарядки я опасался сближать руки, поскольку при сближении зигзагами проскакивали фиолетовые разряды, но пошел на внеочередную подзарядку, и я стоял на своем обычном месте, на горке против церкви, и земля была захлопнута фиолетовой тучей, только бы гроза, подумал, какое будет совпадение сил моих и космоса, и в тот же миг небо взорвалось, и полоснула белая молния, и еще раз полоснула, и я поднял руки и кисти на манер чашечек локаторами обратил к небу, это превосходные приемники внешней энергии, и она все входила в меня голубыми потоками, и тогда хлынул ливень.

Вижу, я вижу завтрашний день, и свое предельное напряжение, я исполню что задумал, у меня нет другого выхода, жить без нее я не могу, только вместе, хоть здесь, хоть в иных измерениях, но здесь это невозможно, поскольку она тоскует по своему мертвому другу, ну да, а я жив, и чего тосковать по живому, у нас ведь любят только мертвеньких, я сравняю шансы свои и ее друга, и это будет справедливо, она должна иметь выбор, и там он у нее будет.