Факел Новороссии

Во-первых, структура системы власти и слабость ее полуколониально-сырьевой экономики в РФ таковы, что ввяжись страна в затяжную войну — и это обернется катастрофой похлеще 1917 и 1991 годов. Я имею в виду то, что действительной властью в России выступает крупный капитал (подчас государственный лишь формально). Его могущественные группы со своими интересами конфликтуют с интересами государства. Ведь жизнь и прибыли даже государственных сырьевых компаний зависят от рынков Запада и его благоволения. Чего уж говорить о частных олигархически-сырьевых корпорациях, нефтяных и металлургических? По части длинных кредитов РФ вообще зависит от западной финансовой системы: у себя дома она полноценного, «национализированного» банковского сектора не создала. Даже производство в РФ зависит от импортных поставок всего: оборудования и запчастей к нему, посевного материала, племенных скота и птицы, кормовых добавок, лекарств и т. д.

И хотя олигархия (подчинение государственной политики интересам крупного компрадорского, сырьевого капитала) как системное явление в России явно не проявляется, тем не менее крупный капитал в России (в основном сырьевой), получив порцию экономических санкций, действительно единым фронтом выступил против участия в войне в Донбассе. Свое «против» заявили влиятельные либералы — правительственные чиновники экономического блока и банкиры госбанков. Они ведь даже в Крыму отказались открывать филиалы ВТБ и Сбербанка, опасаясь западных санкций. Даже «Газпром» в Крым не пошел. Команда либералов продолжает цепко держать в руках управление экономикой и финансами Российской Федерации, и они — почти явно против войны.

Во-вторых, состояние расколотого общества РФ таково, что невозможно говорить о том, чтобы принимать полноценное участие в таком крупном затяжном конфликте на территории Украины с населением более 40 млн человек. Образно говоря, вступать в конфликт можно лишь тогда, когда Ксения Собчак в патриотическом порыве откажется от гламурной жизни на всем импортном, откажется от роскоши и пойдет трудиться. Ну, если не литейщицей на военный завод, то уж на племенную животноводческую ферму, оставив свои гламурно-журналистские дела. Слишком испортились люди за 24 года, слишком скурвились, стали неработающими потребителями благ, как на Западе. Миллионы вздорных, инфантильных потребителей, не желающих нести никаких лишений и тягот. Выдержали бы они полноценную экономическую блокаду страны Западом?

Но это — объективно-отвлеченные размышления. Сердцем мы желали, чтобы Россия помогла нам. Потому что видели разорванные тела людей, разрушенные дома и заводы. И нам, глядя на это все, было вовсе не до большой политики.

Поймите нас. Вы не представляете, каково это: видеть искалеченных, кричащих от боли детей. Со страшными ранами, с оторванными ручками и ножками. Жен и мужей, рыдающих над телами своих супругов, дочек или сыновей. Каково это — видеть людей, прячущихся в сырых и зловонных подвалах от снарядов карателей, страдающих от голода и жажды. Каково это — встречаться взглядом с глазами тех, кто все потерял, кто лишился всего в жизни. Или видеть тех добровольцев, что стали калеками, но никогда не будут считаться ветеранами какой-либо войны и до конца дней своих обречены на нищету.

Поймите нас…

В тот момент, весной-летом 2014 года, в Донецке я имел возможность сколотить свой собственный отряд. Но я доверился Игорю Стрелкову, который находился в Славянске, а там полным ходом уже шла полноценная война. И не жалею об этом, хотя некоторые мои соратники резко критиковали меня за это. Стрелок — человек глубочайшей порядочности и чести. Помогали мы «славянам» всем, чем могли. Отправляли добровольцев, тонны грузов ежесуточно. Вкладывали в Славянск все свои силы, ресурсы и мысли. Жалеть нужно о том, что все в ДНР пошло по пути атаманщины и уголовщины, последствия коих теперь, год спустя, приходится ликвидировать с такой кровью и потерями. Я-то как раз рассуждал и поступал как государственник, жертвуя личными амбициями в угоду общему делу.

Я хотел помочь Игорю Ивановичу. Ему остро не хватало таких же порядочных и честных сподвижников, как и он сам. Из-за того, что он прибыл в Донбасс извне, местных практически не знал и действовал в условиях жесточайшей нехватки времени, в режиме постоянной чрезвычайки, он часто ошибался в людях.

Впрочем, и назначенный 16 мая премьером ДНР московский политтехнолог Александр Бородай местных не знал. Он встречался с теми, кого ему указывали, общаясь и с представителями олигархии, и с деятелями революции. Кстати, с Бородаем у меня совместной работы не получилось.