Факел Новороссии

Зато в ДНР сразу же расцвел криминал. Полевые командиры принялись отбирать дорогие автомобили у богатых. Просто останавливали такие машины и заявляли владельцам: «Этот автомобиль переходит в распоряжение республики!» А на самом деле — в частную собственность самого атамана отряда. Понятное дело, что грабили состоятельных людей. Мол, богатый, на очень дорогой машине — значит, гад и кровопийца по определению. При этом самые богатые — вроде олигарха Ахметова — собственности не лишились. А в Донецке воцарилось нечто, что до боли напоминало уголовный беспредел в Петрограде конца 1917-го и начала 1918-го. Продажа экспроприированных (отжатых, как говорят сейчас) дорогих авто стала прибыльным бизнесом для полевых командиров. Вывозили через коррумпированных пограничников, буквально обрушив рынок «бэушных» ВИП-авто на юге Российской Федерации. В общем, все это выставляло Русский мир как царство победившей братковщины девяностых, давая неистощимый материал для пропагандистов Киева.

Как тяжко трудился Бородай? Собирал непонятные совещания, где пытался «разруливать» конфликты между командирами батальонов. Но они на него, как правило, клали с прибором. Мол, кто ты такой, чтобы нами командовать? Мы-то все — тутошние, друг друга знаем, а ты — приезжий. Винтовка рождает власть, а стволы и бойцы — у нас. Бородай отличался тотальной непунктуальностью и жуткой неорганизованностью. Никакой экономикой, никаким снабжением армии он толком не занимался. Это потом Бородай назовет сей новофеодальный бардак «удачным стартапом» ДНР. Только крайняя слабость украинской власти тогда спасла республику от быстрого подавления.

Мы, посмотрев на все это, решили так: Бородай приехал сюда, чтобы получить ореол первого премьера ДНР. А потом — вернуться в Москву и этим хвалиться, рисоваться. Так и получилось. Смешно смотреть, как Бородай с серьезным видом рассуждает в СМИ о том периоде.

Мне очень больно писать об этом. Идею Новороссии мы лелеяли в своих сердцах и умах много-много лет. Мы мечтали о том, что наша Новороссия станет страной с самым передовым общественным строем, без ига бессовестных олигархов, с подлинными народными Советами. Реальной альтернативой мракобесию европейско-интегрированной новой бандеровщине. С гордой, высокоразвитой экономикой передовой индустрии и прикладной наукой мирового класса. Мы видели Новороссию как страну-технопарк, как одно из научно-промышленных сердец Русского мира. Как оплот индустриализации России. Как страну, жизнь в которой намного лучше, чем на Украине, пораженной тяжкой психопатологией «интеграции в Европу». Мы считали, что Донбасс, быстро отделившийся от безнадежно рехнувшейся Украины, переставал содержать паразитические, деградировавшие, уничтожившие свой реальный сектор центральные и западные регионы «самостийной», переставал отдавать средства алчной олигархии — и тем самым резко улучшал свое экономическое положение.

Но во что все вырождалось на наших глазах? Вы, читатель, слышали и видели героические сводки с полей боев, жадно следили за хроникой обороны Славянска. Радовались победам ополчения, каждому сбитому вертолету карателей, каждому потерянному ими танку, каждому удачному попаданию минометных залпов бойцов Стрелкова в склады «укровских» боеприпасов на Карачун-горе. Однако за всеми этими картинами, в тылу донбасской Новороссии, творились дела темные и отвратительные. Какая там идея Русского мира и Новороссии как светоча развития? Люди откровенно хапали собственность.

Как это происходило? Представьте себе такого «примазавшегося» к Русской весне деятеля. До событий у него было две бензоколонки. Сообразив, как развиваются события, такой делец быстро брал деньги и формировал свой вооруженный отряд. Примерно со взвод числом. А потом глядел на конкурента с тридцатью заправками. Он, мол, верен хунте, он — «укроп». Отбираю у него бизнес, его АЗС. Теперь они мои. И если кто-то сунется разбираться, такой новоявленный командир рвал на груди тельняшку. «Ничего не знаю! Я — герой ополчения Донбасса! Ничего не отдам!» Такие люди были, и немало.