Факел свободы

Трудно было быть уверенным, что они знали или не знали, хотя это не всегда было так. На самом деле было время, когда Республика Хевен была почти так же тесно связана с Беовульфом, как Мантикора, но это закончилось более ста сорока стандартных лет назад.

По большей части, беовульфиане были менее чем вне себя от радости, когда Хевен официально стал Народной республикой после Конституционного конвента 1750 года, но принятый в 1778 году закон о сохранении технического потенциала фактически поставил последний поцелуй смерти на некогда сердечных отношениях. Сделав преступлением стремление инженеров или специалистов эмигрировать из Народной республики по любой причине, Законодатели подтолкнули поклоняющееся меритократии общественное мнение Беовульфа за критическую точку.

НРХ ответила на громкую критику Беовульфа, начав энергичную антибеовульфскую пропагандистскую кампанию (средства общественной информации уже тогда были опытными в такой тактике), и отношения между двумя звездными нациями резко ухудшились.

Конечно, военное сотрудничество между НРХ и Беовульфом сокращалось задолго до 1778 года, но оно прекратилось полностью после принятия Законодателями ЗСТП. К этому времени беовульфиане были почти уверены, что регулярные вооруженные силы Республики Хевен считали корпус биологической разведки именно тем, за что он себя выдавал, а именно: гражданское подразделение, но которое, учитывая, что оно часто отправлялось в галактические эквиваленты криминогенных районов, было довольно жестким. Конечно, ничто по сравнению с реальными военными силами.

Но это, возможно, не относилось к государственной безопасности Хевена во времена режима Пьера-Сен-Жюста. А вопрос, сколько институциональных знаний госбезопасности было передано наследующему ей разведывательному подразделению - которое также было одним из ее палачей - оставался открытым.

Однако, вероятно, это не имело большого значения. Корпус биологической разведки Беовульфа никогда не проводил много времени в хевенитском пространстве.

Во-первых, потому, что это стало... невежливо после разрыва отношений между Хевеном и Беовульфом. А во-вторых, потому что для этого не было причин, учитывая давнее неприятие Хевеном генетического рабства. Что бы ни говорили о Законодателях - и, если уж на то пошло, о сумасшедших из Комитета общественного спасения - их оппозиция рабству осталась неизменной. Что касается самого Хью, и, несмотря на его личную склонность к Мантикоре, он всегда был готов до некоторой степени простить Хевену слабину в других областях, учитывая его агрессивное соблюдение Конвенции Червелла. Он был почти уверен, что большинство его товарищей в КБР также разделяют его мнение на этот счет, хотя некоторые представители других видов войск Беовульфа могут чувствовать себя несколько иначе.

Тем не менее, основную миссию корпуса биологической разведки лучше всего можно охарактеризовать как ведение секретной войны против "Рабсилы, Инкорпорейтед" и Мезы, что давало персоналу несколько иную точку зрения. В конце концов, у них была прагматичная, узко определенная цель - точка зрения, которую Хью был с радостью готов признать абсолютно без всяких извинений. Сохраняющаяся галактическая известность Беовульфа в области наук о жизни повлияла на все аспекты культуры беовульфиан, в том числе в военном деле, и это было особенно верно для КБР. Предполагая, что вы могли бы заставить какую-то из его боевых групп обсудить их деятельность - что маловероятно, по меньшей мере - они, наверное, сказали бы что-то о том, что человек стреляет в свою собаку, когда она становится бешеной.

Шли столетия, и большая часть галактики забыла или, по крайней мере, наполовину забыла, что люди, которые основали "Рабсилу, Инкорпорейтед", были беовульфианскими ренегатами. Но Беовульф никогда не забывал.

- О чем, во имя Божие, он думал? - пробормотал Араи.

Марти Гарнер усмехнулась.

- О каком Боге идет речь на этой неделе, Хью? Если это одна из наиболее архаичных иудейско-христианско-исламских разновидностей, к которым ты, кажется, проявил совершенно непонятный интерес в последнее время, то...

Она сделала паузу и посмотрела, ища содействия, на члена команды, находившегося слева от нее.

- Каково твое мнение, Харука? Я представляю, что этакий ветхозаветный маньяк - извините, этот "Маньяк" с большой буквы "м" - приказал бедному старому Майклу Пармли построить сумасшедшую станцию, чтобы продемонстрировать свое послушание.

Харука Такано - в других вооруженных силах он назывался бы офицером разведки подразделения - открыл глаза и спокойно посмотрел на огромный и странный парк развлечений, который продолжал разбухать на экране.

- Откуда мне знать? - пожаловался он. - У меня японское происхождение, если ты помнишь.

Гарнер и Араи одарили его взглядами, которые, мягко говоря, можно было назвать скептическими. Это было, пожалуй, не удивительно, учитывая голубые глаза Такано, очень темную кожу, черты лица, которые казались более южноазиатскими, чем все остальное - и полное отсутствие даже следов эпикантуса.