Факел свободы

- Все, что ты можешь сделать, это все, что ты можешь сделать, сынок, - сказал ему Томас. - И твоя мама права. Если ему есть с кем поговорить, то, по крайней мере, этот человек, кем бы он ни был, знает, что он не совсем одинок. Иногда это самое важное из всего.

- Я постараюсь запомнить это, - обещал Джек.

На мгновение воцарилась тишина, потом он встряхнулся и улыбнулся своей матери.

- Тем не менее, отвечая на пропущенный вопрос, c которого начался весь этот разговор, то нет, я не хочу больше картошки, если у нас на десерт есть морковный пирог. Я не собираюсь тратить на картофельное пюре то место, которое мог бы использовать для второй или третьей порции морковного пирога!

Глава 20

Несколько часов спустя, когда Джек вошел в свою квартиру, его мысли вернулись назад, к тому, что сказали его родители.

Правда заключалась в том, подумал он, что даже если признать отмеченную ими важность сочувствующего слушателя, Херландер Симоэнс отчаянно нуждался в большем, чем Джек Макбрайд - или кто-либо другой - когда-либо будет в состоянии дать ему. И, невзирая на его собственную подготовку, несмотря на то, как он старался, профессиональной отстраненности Джека было недостаточно, чтобы защитить его от последствий отчаяния Симоэнса.

Он проверил, нет ли каких-либо личных сообщений на комме, и не найдя ничего, прошел через гостиную в спальню. В данный момент это была довольно одинокая спальня, без женского общества, и он подозревал, что его собственная реакция на Симоэнса имела к этому большое отношение. Его последние отношения шли к дружескому расставанию в течение нескольких месяцев еще до того, как Бардасано вызвала его, но он не сомневался, что его погружение в проблемы Симоэнса ускорило их конец. И у него было еще меньше сомнений, что это во многом связано с тем, почему, как ему стало понятно, он не испытывал особого энтузиазма в поисках нового романа.

Что довольно глупо с моей стороны, если уж на то пошло, криво усмехнулся он. Не похоже, что превращение меня в монаха поможет Херландеру, не так ли?

Может быть, и нет, ответил другой уголок его мозга. На самом деле, определенно, нет. Но очень трудно весело мчаться по жизни, когда ты видишь, как кто-то постепенно разваливается прямо у тебя на глазах.

Он разделся, встал под душ и включил воду. Захария, как он знал, предпочитал быстроту и удобство звукового душа, но Джек всегда был зависимым от чистого, чувственного наслаждения горячей воды. Он стоял под барабанящими игольчатыми струями, впитывая их ласку, но на сей раз не мог полностью отдаться им, как обычно. Его мозг был слишком занят Херландером Симоэнсом.

Он снова осознал контраст между бесплодным несчастьем нынешнего существования Симоэнса и близостью его собственной семьи. Эта утешающая, всегда радушная, заботливая любовь. Глядя на своих родителей, видя, как после всех этих лет их дети все еще были их детьми. Взрослыми, да, и к ним нужно относиться как к таковым, но все же их любимые сыновья и дочери, о которых нужно беспокоиться и которыми нужно дорожить. Быть (хотя он подозревал, что его матери этот глагол подходил ближе, чем отцу) прославленным за то, кем и чем они стали.

За то, кого и что отняли у Симоэнса.

Он пытался - и как он знал, потерпел неудачу - представить, каково это было на самом деле. Боль от этой потери...

Он покачал головой под бьющей водой, закрыл глаза. Именно с чисто эгоистической точки зрения, от того, что было украдено из собственной жизни Симоэнса, его страдания должны быть невероятными. Но теперь он говорил с Симоэнсом несколько раз. Он знал, что часть гнева гиперфизика, его ярость, действительно была продуктом его ощущения, что он был предан. То, что что-то невыразимо драгоценное было отнято у него навсегда.

И все же, те же самые разговоры дали ясно понять Джеку, что гораздо больше, чем его собственная потеря, на самом деле разрывала этого человека на части вся жизнь, украденная у его дочери. Он видел обещание в своей Франческе, которое Томас и Кристина МакБрайд видели реализованными в своей Джоанне, своих Джеке, Захарии и Арианне. Он знал, кем мог бы вырасти и стать этот ребенок, обрести все те качества жизни, любви и достижений, которые у нее могли бы быть за четыре или пять веков, предоставляемые ей комбинацией пролонга и ее генома. И он знал, что каждая из этих любовей, каждое из этих достижений умерло мертворожденным, когда Совет по долгосрочному планированию распорядился ввести смертельную инъекцию в его дочь.

"Вот к чему все на самом деле сводится, не так ли, Джек? - признался он в брызгах душа и в уединении своего разума. - Для СДСП Франческа Симоэнс, в конечном счете, была еще одним проектом. Еще одной нитью в генеральном плане. А что делает ткач, когда ему попадается дефектная нить? Он отрезает ее, вот что он делает. Он отрезает ее, выбрасывает и продолжает работу.