Факел в ночи

– Он не хотел этого, – заступилась я. – И постоянно себя этим терзает. Думаю, что он никогда себе этого не простит.

Маска замолчал. Ветер донес до нас из Кауфа стоны и вздохи. Я стиснула зубы. «Ты должна проникнуть в эту тюрьму, – сказала я себе. – Так что привыкай».

– Мой отец был как Элиас, – спустя мгновение сказал маска. – Мать говорила, что он всегда и во всем видел хорошее, тогда как остальные не видели.

– Он тоже был маской?

– Да. Странная черта для маски. Империя пыталась это из него вытравить, но, видимо, не удалось. Может, поэтому он и умер.

– Почему вы мне это рассказываете?

Но он молчал, пока на горизонте не возникла зловещая черная тень Кауфа.

– Я прожил там два года. – Он кивнул на тюрьму. – Большую часть времени проводил в камерах для допроса. Поначалу страшно ненавидел эту работу. Двадцатичетырехчасовые смены, семь дней в неделю. Вскоре я впал в какое-то оцепенение и не реагировал на то, что слышал. Помогало только то, что у меня был друг.

– Надеюсь, не Надзиратель. – Я слегка отстранилась. – Элиас про него рассказывал.

– Нет, – ответил маска. – Не Надзиратель, и вообще не солдат. Моим другом была рабыня-книжница. Маленькая девочка, которая звала себя Пчелой, потому что на щеке у нее шрам в виде волчьей ягоды.

Я взглянула на него в растерянности. Не похож он на того, кто водит дружбу с детьми.

– Она была такая тоненькая, – продолжил маска. – Я, бывало, воровал для нее еду. Сначала она боялась меня, но когда поняла, что я не собираюсь причинить ей зла, начала со мной разговаривать. – Он пожал плечами. – Я думал, как там она, после того как уехал из Кауфа. А несколько дней назад, когда относил Надзирателю письмо от Кровавого Сорокопута, заодно поискал Пчелу. И нашел.

– Она вас вспомнила?

– Вспомнила. И рассказала мне странную историю о меченосце со светлыми глазами, запертом в блоке для допросов. Он не боится Надзирателя, сказала она. И подружился с одним из ее товарищей. Дал ему имя – Тас. Дети шепчутся об этом меченосце… Осторожно, конечно же, чтобы Надзиратель не услышал. Они умеют хранить секреты. Они передали его послание книжникам, которые всё еще надеются на побег.

Проклятье.

– Почему вы мне это рассказываете? – Я нервно оглянулась вокруг. Ловушка? Обман? Очевидно же, что маска говорит про Элиаса. Но с какой целью?

– Я не могу сказать тебе, почему, – произнес он почти печально, – но как бы странно это ни звучало, думаю, что именно ты когда-нибудь это поймешь.

Он встряхнулся и взглянул мне в глаза.

– Спаси его, Лайя из Серры, – попросил он. – Судя по тому, что вы с Кровавым Сорокопутом рассказали о нем, он достоин спасения.

Маска смотрел на меня, и я кивнула, испытав облегчение от того, что он оказался больше человеком, чем маской, хоть это для меня и было непостижимо.

– Я сделаю все возможное.

Мы дошли до поляны, где был разбит лагерь Кровавого Сорокопута. Она седлала лошадь и повернулась, услышав наши шаги. Лицо ее сразу напряглось. Маска оставил нас вдвоем.

– Знаю, я тебе не нравлюсь, – начала я с ходу, пока она не велела мне убраться прочь. – Но я здесь по двум причинам.

Я открыла рот, пытаясь подобрать правильные слова, но потом решила сказать все просто и открыто.

– Во-первых, я хочу поблагодарить тебя. За то, что спасла меня. Я должна была сделать это раньше.

– Пожалуйста, – проворчала она. – Что ты хотела?

– Твоей помощи.

– С какой стати, черт возьми, мне тебе помогать?

– Ты не забираешь Элиаса, – ответила я. – И не хочешь, чтобы он умер. Я знаю это. Поэтому помоги мне его спасти.

Кровавый Сорокопут повернулась к лошади, вытащила плащ из седельной сумки и надела его.

– Элиас не умрет. Вполне возможно, прямо сейчас он пытается вызволить твоего брата.

– Нет, – произнесла я. – Что-то пошло не так.

Я шагнула к ней ближе, выдержав ее взгляд, острый как меч.

– Знаю, ты мне ничего не должна. Но я слышала, что он сказал тебе в Блэклифе. «Не забывай нас».

В ее глазах вспыхнуло такое внезапное и неприкрытое страдание, что у меня все внутри скрутило от острого приступа вины.

– Я не брошу его. Прислушайся к этим крикам.

Элен Аквилла отвела взгляд.

– Он заслуживает большего, чем сгинуть здесь.

– Что ты хочешь знать?

– Где и как в тюрьме хранятся запасы. Еще мне нужна схема расположения помещений.

Она усмехнулась:

– Как, черт возьми, ты собираешься туда проникнуть? Ты не можешь притвориться рабом. Охрана Кауфа знает всех рабов-книжников в лицо, а такая девушка, как ты, сразу запоминается. И пяти минут не пройдет, как тебя обнаружат.

– У меня есть способ, – ответила я. – И я не боюсь.

Сильный порыв ветра разметал светлые пряди. Волосы трепыхались вокруг ее серебряного лица, словно встревоженные птицы. Она смерила меня оценивающим взглядом, сохраняя бесстрастное выражение. Что она чувствовала? Она не просто маска. Я узнала об этом в ту ночь, когда она спасла меня от смерти.

– Иди сюда, – вздохнула она и, опустившись на колени, стала рисовать на снегу.

* * *