Факел в ночи

У меня был соблазн сложить все вещи Кинана в кучу и разжечь костер, но дым привлек бы ненужное внимание. Тогда я взяла его сумку и отошла от пещеры на несколько сотен ярдов, держа ее на вытянутой руке, как будто прикосновение к его вещам причиняло физическую боль. Вскоре я нашла ручей, бегущий к Реке Забвения, и швырнула сумку в быстрые воды. Следом в поток со всплеском упало оружие Кинана. Ножи мне, возможно, и пригодились бы, но мне не хотелось оставлять ничего из того, что ему принадлежало.

Вернувшись в пещеру, я села, скрестив ноги, и решила, что с места не сдвинусь, пока уверенно не научусь становиться невидимой.

Я припомнила, что всякий раз, когда мне удавалось исчезнуть, Кинана поблизости не было. И начинала сомневаться в себе, только когда он находился рядом. А может, он намеренно вселял в меня неуверенность, чтобы подавить мою силу?

«Исчезнуть!» – мысленно крикнула я себе, будто королева среди пустынного поля, призывающая свое разгромленное войско к последнему сражению. Элиас, Дарин и все остальные, которых я должна спасти, зависят только от моей силы, этой магии, что живет во мне.

По телу прошла волна, и я успокоилась, заметив, что мои ноги постепенно стали полупрозрачными, так же как во время налета на караван Афии.

От радости я довольно громко вскрикнула. По пещере прокатилось эхо, я испугалась и перестала быть невидимой. Правильно. Работай над этим, Лайя.

Я упражнялась весь день: сначала в пещере, затем на снегу. Сумела определить свои возможности: ветка в моих руках тоже исчезала, тогда как что-нибудь живое или соприкасающееся с землей оставалось видимым, отчего казалось, что оно парит в воздухе.

Я так увлеклась своими упражнениями, что не услышала шаги. Опомнилась лишь, когда кто-то со мной заговорил. Я развернулась, хватаясь за оружие.

– Тише-тише, девочка. – Я тотчас узнала этот надменный тон, гостья и капюшон свой скинуть не успела. Афия Ара-Нур.

– Небеса, какая же ты нервная, – хмыкнула она. – Хотя трудно тебя винить. Когда вокруг весь этот шум. – Она махнула рукой в сторону тюрьмы. – Элиаса, как я вижу, нет. И твоего брата. И… рыжего тоже нет?

Она подняла бровь, ожидая объяснений, но я таращилась на нее во все глаза, боясь поверить, что это и правда Афия. Ее дорожная одежда была вся в грязных пятнах, ботинки промокли от снега. Косы заправлены под шарф. Судя по ее виду, она уже давно как следует не высыпалась. Я так ей обрадовалась, что едва не расцеловала.

Она вздохнула, закатив глаза.

– Я сдержала обещание, так? Я поклялась Элиасу Витуриусу, что дойду с тобой до самого Кауфа. Любая кочевница, которая нарушила священную клятву, отвратительна. Но не сдержать обещание, когда жизнь другой женщины в опасности… Это непростительно вдвойне. И об этом мой младший брат напоминал мне каждый час три дня кряду, пока я наконец не согласилась отправиться за тобой.

– А он где?

– Почти добрался до земли кочевников.

Она села на ближайший камень и помассировала ноги.

– По крайней мере, я так надеюсь. Кстати, напоследок он сказал, что твоя подруга Иззи не доверяла рыжему. – Афия посмотрела на меня выжидающе. – Так она не ошибалась?

– Небеса, – вздохнула я, – с чего мне начать?

Когда я наконец рассказала Афии все, что произошло за последние несколько недель, настала глубокая ночь. Кое-какие моменты я опустила – в частности, умолчала о той ночи, что мы провели в подвале убежища.

– Знаю, я облажалась, – признала я. Мы с ней сидели в пещере, поедая лепешку и фрукты, которые она принесла с собой. – Наделала столько глупостей…

– Когда мне исполнилось шестнадцать, – прервала меня Афия, – я уехала из Нура, чтобы совершить свою первую сделку. Я была старшей дочерью, и отец меня баловал. Не заставлял тратить уйму времени на то, чтоб научиться готовить пищу, ткать ковры или делать еще что-нибудь такое же скучное. Он держал меня при себе и обучил своему делу. Многие наши соплеменники считали, что этим он меня оскорбил. Но я всегда знала, что хочу стать жрицей племени Нур после отца. И меня не волновало то, что свыше двухсот лет не было ни одной женщины-вождя. Я лишь знала, что являюсь наследницей отца, и если бы он не выбрал меня, то жрецом стал бы один из моих жадных дядей или бестолковых кузенов. А меня они бы просто сосватали в какое-нибудь другое племя. Так бы оно и было.

– И ты ее красиво провернула, – предположила я с улыбкой. – И сейчас взгляни на себя.

– А вот и нет, – возразила она, – я ее провалила. Выставила на посмешище нас обоих, себя и отца. Меченосец, с которым я имела дело, казался вполне честным, пока не облапошил меня, забрав товар меньше чем за половину от настоящей стоимости. Со сделки я вернулась, обеднев на тысячу марок. Я шла, поджав хвост и низко опустив голову, и нисколько не сомневалась, что теперь-то отец точно выдаст меня замуж, не пройдет и двух недель. Но он отвесил мне подзатыльник и рявкнул, чтобы я выпрямилась. «О тебе говорят не твои неудачи, а то, как ты ведешь себя после них, – сказал он. – Только это и показывает, кто ты – вожак или пустое место».