Факел в ночи

Три дня Тас передавал послания между мной и Лайей. Я бы мог списать ее появление на какой-нибудь извращенный трюк Надзирателя, если бы не доверял всецело Тасу. Да и сообщения, что он приносил, были, несомненно, от Лайи – ласковые, слегка формальные, но главное, за каждым словом чувствовались сила и решительность. «Действуй осторожно, Элиас. Я не хочу, чтобы ты пострадал еще больше».

Медленно и тщательно мы разработали план побега: частью я, частью – она, частью – Тас. А еще часть казалась полным безумием. Кроме того, во многом план зависел от смекалки Араджа, лидера скиритов, которого я никогда не встречал.

Настало утро Разаны, такое же, как и все предыдущие в Кауфе. О том, что это утро, можно было понять лишь по выкрикам охраны во время пересменки да по смутному чувству, что мое тело пробуждается.

Тас принес завтрак и, поставив еду передо мной, быстро умчался. Он казался бледным и напуганным, но когда я встретился с ним взглядом, мальчик коротко кивнул.

Как только он ушел, я заставил себя подняться, и пока вставал на ноги – совершенно выдохся. Сегодня цепи казались тяжелее, чем прошлой ночью. Все тело болело. Я чувствовал полное изнеможение, которое, похоже, проникло даже в мозг. И вовсе не допросы и пытки, не долгая изнуряющая дорога тому виной. Это было бессилие организма, больше не способного бороться за жизнь.

«Только бы продержаться этот день, – сказал я себе. – Затем можешь уйти с миром».

Минуты тянулись почти так же мучительно, как допросы Надзирателя. Ненавижу ждать. Однако вскоре в камеру просочился запах.

Дым.

А в следующую секунду послышались тревожные голоса. Крики. Звон набата. Гулкий, безумный бой барабанов.

Отлично, Тас. За дверью раздался топот сапог, свет факела стал ярче. Шли минуты, и я стал греметь цепями от нетерпения. Огонь распространится быстро, особенно если Тас разбрызгал горючее в помещении солдат, как я ему велел. Дым начал проникать в камеру.

За дверью показалась тень. В глазок заглянул охранник – без сомнения, только затем, чтобы убедиться, что я надежно прикован, затем он двинулся дальше. Спустя несколько секунд я услышал поворот ключа в замке. Дверь открылась, и на пороге возникла маленькая фигурка. Тас.

– Я только сейчас смог найти ключи от камеры. – Тас вбежал и протянул мне тонкое лезвие и изогнутый шип. – Можешь открыть замок на кандалах вот этим?

Я выругался. Левая рука, поврежденная плоскогубцами Надзирателя, едва двигалась, но я взял инструменты.

– Поторопись, Элиас. – Тас пожирал глазами дверь. – Нам еще надо освободить Дарина.

Наконец удалось открыть замок на наручниках, а через минуту я снял кандалы с ног. Камеру наполнил густой дым, так что нам с Тасом пришлось присесть на корточки, чтобы хоть как-то дышать, пока я надевал форму охранника, которую он принес. Униформа не могла скрыть въевшуюся в кожу вонь тюремной камеры, грязные волосы и многочисленные раны, но для того, чтобы пробежать по коридорам Кауфа и выйти в тюремный двор, хватит и такой маскировки.

Мы обмотали лица мокрыми платками, чтобы легче дышалось, затем открыли дверь и выскочили из камеры. Я пытался идти быстрее, но каждый шаг отдавался сильной болью, и вскоре Тас скрылся из виду. Огонь пока не добрался до задымленных каменных коридоров, хотя недолго осталось ждать, когда деревянные балки займутся пламенем. Что до находящихся в середине блока комнат охраны, где было полно деревянной мебели, а пол, благодаря Тасу, залит горючим, то они скоро скроются за сплошной огненной стеной. Сквозь дым мелькали тени, тут и там раздавались крики. Я брел к лестнице, а когда оглянулся, увидел маску, который, отмахиваясь от дыма, спешил наверх, покидая блок. Отлично. Охранники разбегались кто куда, как я и ожидал.

– Элиас! – Передо мной из дыма возник Тас. – Поторопись! Я слышал, маски сказали, что огонь уже идет поверху!

Вот и пригодились для доброго дела проклятые факелы, которыми Надзиратель освещал тюрьму.

– Ты уверен, что мы – единственные заключенные здесь внизу?

– Я дважды проверил!

Спустя минуту мы добрались до последней камеры в северном конце блока. Тас отпер дверь, и мы вошли в облако дыма.

– Это я, – прохрипел я Дарину. Горло уже саднило. – Элиас.

– Слава небесам. – Дарин поднялся на ноги и вытянул вперед руки, скованные наручниками. – Я уж думал, ты мертв. И сомневался, верить Тасу или нет.

Я принялся открывать замки, чувствуя, что с каждой секундой раскаленный, отравленный воздух становится все хуже, но заставил себя не суетиться. Давай же, давай. Знакомый щелчок, и кандалы упали. Мы выбежали из камеры, пригнувшись к полу. И почти добежали до лестницы, когда впереди из дыма появилось серебряное лицо. Друсиус.

– Ах ты, хитрая шавка. – Друсиус схватил Таса за шею. – Я знал, что ты в этом замешан.