Факел

— Дафна! Да ты уже совсем одета?

— Конечно. Солнце взошло час назад, а может быть, и больше.

— А что это ты сейчас говорила? — спросил он, окончательно пробуждаясь. — Кто подглядывает?

— Она… Олимпия. Это нестерпимо. Встав, я пошла в ванную комнату. У них на женской половине прекрасная ванная комната — с покатым мраморным полом, а вода бьет из львиной пасти как раз на уровне плеч, словно в общественных банях… и целая чаша душистого мыла. Когда я нагнулась, чтобы вымыть ноги, я увидела, что она подсматривает за мной. Я ничего не имела бы против, если бы она просто вошла, но к чему это тайное подглядывание? А когда я кончала причесываться, я увидела в зеркале, что она опять подсматривает. Я обернулась, но ее уже не было. И ты ведь слышал, как она вчера разговаривала со мной!

— Старая история! — проворчал Эврифон. — Свекровь и невестка! — Он еще раз потер воспаленные глаза и зевнул. — А мне она показалась очаровательной женщиной и во всех остальных отношениях очень разумной. — Тут он широко раскрыл слипающиеся веки и бросил на дочь строгий взгляд. — А вообще тебе тут нечего делать. Благовоспитанные девушки не бегают ни свет ни заря по дому, а чинно сидят на женской половине.

Он зевнул, потянулся так, что кости захрустели, и продолжал:

— Ну и пир же был вчера! Отличное вино, но это косское белое, пожалуй, крепковато, а я хватил лишку. Мы разошлись, когда уже светало. Вот почему я такой сонный. — Он усмехнулся своим воспоминаниям. — Слышала бы ты, как я играл на лире Тимона! Он пригласил очень искусного фокусника — как мы все смеялись… А ты вчера виделась с Клеомедом? — спросил он, приглаживая волосы и поглядывая на дочь.

— Да. Мы немного поговорили.

— Он теперь тебе больше нравится?

— Пожалуй. — Дафна уже направилась к двери, но обернулась. — Отец, я хотела бы поговорить с тобой попозже, когда мы сможем остаться наедине. Я буду ждать тебя на террасе.

— Ну хорошо. Только попозже. А сейчас уходи. Не знаю, что мне делать с моей бородой. Перед отъездом из Книда я не успел побывать у цирюльника. Как, по-твоему, ничего или ее уже пора подстригать?

Дафна наклонила голову набок и засмеялась.

— Конечно, пора! Погоди, я сейчас принесу мои ножницы.

— Уходи, девица, и не возвращайся. Дай своему отцу хоть минуту покоя!

* * *

Полдень уже давно миновал, когда Эврифон наконец вышел к дочери на террасу.

— Мне так долго пришлось тебя ждать! — пожаловалась она. — Я даже успела прогуляться до храма Аполлона. — Она нежно взяла отца под руку и продолжала: — Ты представляешь, какой будет моя жизнь здесь с Олимпией, если я выйду за Клеомеда? Нет, я не выдержу!

— Ну, вы скоро подружитесь, — твердо ответил Эврифон. — Я в этом не сомневаюсь.

Дафна состроила недовольную гримасу.

— У меня сегодня утром было много времени на размышления, пока Клеомед занимался со своим наставником. В храме я принесла жертву и помолилась Аполлону. Когда я возвращалась через кипарисовую рощу, мне казалось, что я все еще в храме.

Эврифон поглядел на Дафну с улыбкой, но, будучи мудрым родителем, благоразумно промолчал, чтобы узнать ход ее мыслей. Через несколько мгновений она продолжала:

— Мы поклоняемся Аполлону, так же, как жители Делоса и Дельф. Афиняне поклоняются богине — деве Афине, а в Олимпии чтят Зевса. Но есть нечто более высокое, чем красота Аполлона, мудрость Афины и мощь Зевса. Сегодня утром я это почувствовала.

— Странная ты девушка, — заметил Эврифон. — Тебе бы родиться мужчиной. Ты стала бы философом вроде Фалеса.

— Нет, — покачала головой Дафна. — Я стала бы тогда асклепиадом, как ты. Но, родившись женщиной, я могу избрать даже лучшую долю — я могут стать женой асклепиада, ухаживать за ним, как ухаживала за тобой, рожать ему сыновей и воспитывать из них новых асклепиадов. Клеомед, — продолжала она, — молод и полон сил. Не мог бы ты, отец, обучить его медицине, чтобы он стал асклепиадом? — Она засмеялась. — Он ничего не читает. Он сказал мне, что и рад был бы читать, но, едва начав, тут же засыпает. Неужели ты не понимаешь, чего мне в нем не хватает?

— Послушай, Дафна, — с досадой сказал ее отец, — будь же благоразумна. Богатство, которое принесет тебе сын Тимона, — вещь очень полезная. Ты будешь счастлива с Клеомедом, как с любым молодым мужем. Пора забыть эти фантазии. Я уже принял решение.

Дафна положила голову на плечо отца и обвила свою шею его рукой.

— Вот если бы Гиппократ был помоложе! Иногда он кажется мне твоим ровесником. Хотя он не забывает подстригать бороду.

Эврифон пробурчал в ответ что-то невнятное.

— Погляди-ка! — воскликнула Дафна. — Кто это повернул сюда с дороги? Кажется… да-да… это Гиппократ. — Она перегнулась через парапет террасы. — Правда странно, что он появился как раз в ту минуту, когда мы о нем говорили? Он ведет осла, а за ним на другом осле едет какая-то женщина.

Это действительно был Гиппократ со своей матерью. Он привязал ослов к столбу перед виллой и, оставив мать внизу, взбежал вверх по лестнице, шагая через две ступеньки.

В эту минуту неизвестно откуда на террасе появилась Олимпия.