Факел

— Я мало что знаю о женщинах, но только все говорят, что лучший способ покорить женщину — это схватить ее в объятия. Вот почему я поступил так. И вообще я хотел тебя поцеловать… и сейчас хочу.

Дафна холодно рассмеялась и смерила его взглядом.

— Может быть, так покоряют… гетер. А я никому не позволю так со мной обращаться.

Он побагровел.

— Не серди меня. Ты уговорила своего отца не составлять брачной записи. А мне сказали, что есть способ заставить тебя просить о ней.

Дафна побледнела.

— Опомнись, — сказала она. — Неужели мы не можем быть друзьями?

Он подошел к ней вплотную, и она попятилась.

— Я покажу тебе, как покоряют женщин кулачные бойцы! И на этот раз ты не убежишь.

Глаза Дафны гневно сверкнули.

— Не смей…

— Обними девушку покрепче, и она твоя, — засмеялся он.

А Ксанфий слышал, как эти же слова говорил Буто! Клеомед попытался схватить ее, но она вывернулась, и в его руках остался только ее плащ. Она стремглав помчалась к опушке, но Клеомед был хорошим бегуном. На террасе он нагнал ее и сжал в объятиях. Она закричала, стала вырываться, царапаться и, наконец, укусила его — так сильно, что он от неожиданности выпустил ее, и она ускользнула в дом. Кто-то крикнул: «Клеомед!» Дафне показалось, что ей навстречу попалась Олимпия, но она не была в этом уверена. Она остановилась только в своей комнате. Там она бросилась на постель и разразилась горькими, злыми слезами.

Потом рыдания ее замерли. Вошла Пенелопа с ее плащом. Дафна взяла плащ, но отослала Пенелопу, сказав, что хочет остаться одна и что к ужину не выйдет. Потом у дверей послышался голос Ксанфия.

— Войди, Ксанфий! — позвала она.

Старик вошел, и Дафна села на постели.

— Как хорошо, что ты здесь! — Он улыбнулся, услышав эти слова, и она продолжала: — Ксанфий, от задней двери виллы идет тропинка к конюшням. Можно выйти по ней прямо на большую дорогу?

— Да.

— Ты знаешь, как добраться до Галасарны, куда уехал с Гиппократом мой отец?

— Знаю… но ведь сейчас уже поздно пускаться в такой далекий путь, Дафна. До Галасарны добрых три парасанга — разве только ты попросишь у архонта мулов?

— Нет, я ничего здесь просить не буду. Мы пойдем пешком.

Старый раб снова улыбнулся — каким-то своим мыслям, а потом сказал негромко:

— Я так и думал. Ведь я хорошо тебя знаю. Я все время тебя высматривал и видел, как ты бежала из леса. И очень ты меня огорчила! Вот уж не поверил бы, что тебя кто-нибудь может догнать, если ты сама этого не захочешь!

Все это время Дафна укладывала свои вещи, но тут она выпрямилась и крепко обняла старика.

— Ты всегда все понимал без слов, и я тебя люблю. — Она вернулась к прерванному занятию. — Мы уйдем сейчас же и переночуем в Пелее. Если ты устанешь нести узел, я тебе помогу. Я оставлю им записку, что отправилась к отцу в Галасарну. Будем надеяться, что они найдут письмо, когда уже поздно будет бросаться за нами в погоню. В Пелее живет Эней — ну, ты знаешь, старик — асклепиад, который тут был позавчера… Он еще гостил у отца в Книде.

Ксанфий кивнул, и Дафна продолжала:

— Он, конечно, приютит нас на ночь. Пелея, кажется, чуть в стороне от дороги в Галасарну. Мы успеем добраться туда до темноты, хотя идти придется почти все время в гору.

* * *

На закате Дафна и Ксанфий устало брели по каменистой тропе над глубоким ущельем. Далеко внизу на его дне кипел горный поток, стремительно мчавшийся к морю. По ту сторону ущелья вздымался утес, и на его вершине белели колонны пелейского акрополя. Следуя за изгибом ущелья, путники подымались все выше и выше. Но вот тропа свернула под уклон к мосту, переброшенному через вспененный поток.

Тут они остановились передохнуть. Пробравшись через высокие камыши, они напились ледяной кристальной воды и умылись. Достав нож, Ксанфий срезал багряный репейник, очистил его от колючек и протянул Дафне. Девушка, улыбнувшись, приколола цветок к волосам.

Они прошли по мосту и, поднявшись по крутому склону, очутились на окраине Пелеи, ютившейся на уступе за акрополем. Позади городка уходила в небо величественная вершина горы.

Старый раб и Дафна подошли к дверям Энея, «доброго врачевателя», и он принял их с тем гостеприимством, которым заслуженно славились греки, накормил и предложил ночлег.

На следующее утро они спозаранку собрались в дорогу, но Эней попросил их подождать немного и преподнес Дафне в подарок платок из тончайшей шерсти.

— Прежде чем уходить, — сказал он, — поднимись со мной на крышу.

Он взял посох и, ковыляя, повел ее вверх по лестнице — его дом, как и большинство других домов Пелеи, с фасада был двухэтажным, а сзади, там, где он упирался в склон — одноэтажным.

Поднявшись на крышу, Дафна не могла сдержать возгласа восторга: прямо у ее ног лежала плодородная равнина Коса. А за ней простиралось море — темно-синее в лучах утреннего солнца. Все соседние острова были видны ясно, словно нарисованные. А на склонах позади дома звенели овечьи колокольчики, и музыка эта далеко разносилась в холодном чистом воздухе.