Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю

Если существует такая вещь, как британский характер (вероятнее всего, да), то он складывается, опираясь на свойства Уинстона Черчилля, склонного к юмору, но порой воинственного, непочтительного, но приверженного традициям, непреклонного, но сентиментального, радующегося богатству языка и всевозможной игре слов, стремящегося к прегрешениям в еде и питье.

Он что-то значит не только для политиков, уверяющих, что поддерживают его идеалы, но и для людей, распределенных по всему человечеству. Он – образец для подражания всем, кто не слишком хорошо учился в школе, всем, кто разочаровывал учителей математики, всем, кто не поступил в университет.

Он выступает от имени тех, кто беспокоился, что не оправдывает ожиданий родителей, тех, кто ощущал себя неудачником, тех, кто боролся с депрессиями, тех, кто пил, курил или ел сверх полезного организму, тех, кто решался не сдаваться вопреки всем обстоятельствам.

Сложите эти категории вместе, и у вас получится много людей.

* * *

24 января 1965 г. Уинстон Черчилль умер в возрасте девяноста лет. Около трехсот тысяч людей прошли мимо его гроба на церемонии прощания в Вестминстер-Холле. Это были первые после Веллингтона государственные похороны человека, не принадлежавшего к высшей знати. Вы видите их на хронике – британцев эпохи моих родителей: старики с ввалившимися щеками и с фетровыми шляпами в руках, женщины в тяжелых пальто и платках, но также молодые мужчины в брюках-дудочках и пергидролевые девушки в коротких юбках, накрашенные тушью и красной помадой. Они плачут, вглядываются, держат свои примитивные фотоаппараты.

После заупокойной службы в соборе Святого Павла тело Черчилля было перевезено на баркасе «Хавенгор» от пирса Тауэра к вокзалу Ватерлоо. Когда судно проплывало мимо доков на Темзе, подъемные краны склонялись в знак прощания. Специальный поезд перевез умершего в Блейдон в графстве Оксфордшир, где он был предан земле на кладбище у церкви – шпиль этой церкви можно увидеть из окна комнаты, в которой он родился.

Вполне достойно, что в деревне нет назойливых знаков о находящемся там месте его упокоения, нет, разумеется, и никаких рекламных щитов у дорог. Я прохожу через кладбищенские ворота и останавливаюсь у могилы. Из-за лишайника и других природных причин надписи на большой плите уже немного размыты. Он лежит вместе с женой, матерью, отцом, своим братом и своими детьми. Настало время подумать в последний раз о величии его духа. Не о том, что или как он сделал, но о том, откуда взялась эта исполинская энергия.

Глава 23 Фактор Черчилля

Хотя я люблю писать и думать об Уинстоне Черчилле, должен признать, что старина порою бывает несколько пугающим. Потороплюсь сказать о неизменном огромном удовольствии работы с ним, но по мере того как вы пытаетесь воздать должное его жизни, вы отчетливо сознаете, что оказались прикованы к гению, гению невероятной энергии и плодовитости.

Для тех из нас, кто тщился сделать хотя бы что-то из того, с чем справился он, это может быть слегка обескураживающим. Если вы когда-либо хотели стать политиком, журналистом, историком – или даже художником, – вы неизбежно начинаете теряться в догадках, как же ему все это удалось.

Но вот и подходит к концу мой долгий ланч с внуком Черчилля Николасом Сомсом. Гриль-бар при отеле «Савой» выставляет счет, прямо скажем, черчиллевский по своему размаху. Я же пытаюсь справиться с последним громадным вопросом. Его дедушка изменил историю, переведя супердредноуты с угля на нефть. Но на каком виде топлива работал сам Черчилль? Что его толкало?

Сомс задумывается и через некоторое время удивляет меня, сказав, что его дедушка был вполне обычным парнем. Он делал то, что любят делать другие англичане: заниматься домом, хобби и тому подобное. «Знаете, во многом он был близок к стандартному семейному человеку», – говорит он.

Да, замечаю я, но никакой стандартный семейный человек не опубликует текстов, в которых больше слов, чем у Шекспира и Диккенса вместе, не получит Нобелевскую премию по литературе, не убьет бесчисленное множество людей в вооруженных конфликтах на четырех континентах, не проработает на каждом крупном государственном посту, включая премьер-министра (дважды), не окажется необходимым для победы в двух мировых войнах и не напишет картин, которые после его смерти будут продаваться за миллион долларов. Я стараюсь разобраться с первичным источником всей этой энергии.

И что же мы подразумеваем под интеллектуальной энергией? У нее психологическая или физиологическая основа? Был ли он наделен генетически либо гормонально некоторым более совершенным процессом внутреннего сгорания, или же все явилось следствием психологического становления в детстве? Возможно, было смешение этих двух причин. Кто знает, – я полагаю, что ответ зависит от вашего взгляда на соотношение телесного и духовного.