Фактор кролика

Мое состояние не стало лучше, когда мы пристроили гроб на ту же сервировочную тележку, на которой только что стоял бутербродный торт, как выяснилось, обладавший такой высокой меновой ценностью. Тележка предназначалась для столовых и ресторанов, и было совершенно неочевидно, что она подойдет для плавной перевозки по песчаным дорожкам кладбища двух взрослых людей, упокоившихся в одном гробу. Но опять же, у нас не было средств на катафалк получше.

Тянуть и толкать тележку оказалось задачей трудной, и дело продвигалось медленно. Колеса все время вязли в песке и поочередно застревали даже в небольших ямках. Сервировочная тележка все время, словно пьяная, вихляла из стороны в сторону. Еще она имела склонность неожиданно проворачиваться на месте, меняя направление движения: то нос вдруг становился кормой, то наоборот.

Мы взмокли от пота и испачкались в песке. Стояла поздняя весна, воздух уже прогрелся, как летом. Сняв пиджаки, мы оставили их на скамье у дорожки.

Тележку вдруг крутануло, она застряла, снова двинулась с места, прошла метр или два, затем завалилась одной стороной в узкую промоину, оставленную талой водой. Нам потребовалось напрячь все силы, чтобы приподнять импровизированный катафалк. Я был осведомлен о неумолимом беге времени, и наверняка Юхани тоже — надо было поторапливаться. Мы не разговаривали. На перекрестьях дорожек сверяли маршрут и направление движения по распечаткам документов, в которых был приведен план кладбища с могилой, отмеченной красным квадратиком. Могила находилась на максимальном удалении от часовни. Мы пыхтели, тележка скрипела, гроб был тяжелым и безмолвным. Старые сосны неподвижно наблюдали за нашей траурной процессией.

Когда мы добрались до места, то увидели яму в земле — широченную, темную, глубиной метра полтора. Ее большой размер объяснялся просто — тут ждали пополнение из двух человек. Мы увидели экскаватор, приближавшийся с другой стороны, и принялись за дело еще проворнее: пропустили под гроб импровизированные ремни, для чего в дело пошли скатерти с траурной церемонии — по финансовым причинам нам не удалось раздобыть специальные ремни, которыми пользуются профессиональные могильщики, — и в спешке приступили к спуску гроба, при том что мышцы у нас и так уже ныли от напряжения. Скатерти выдержали, и нам удалось вытянуть их из-под гроба и из могилы как раз перед тем, как подъехал экскаватор.

Этот мини-экскаватор был похож на крохотную модель настоящего экскаватора и создавал на фоне окружающего пейзажа своего рода оптическую иллюзию: водитель в кабине казался великаном, хоть и был обычных размеров. Это выяснилось, когда он заглушил двигатель и вылез наружу. Экскаваторщик поправил бейсболку на голове, поздоровался с нами, подошел к краю могилы и заглянул вниз. Затем посмотрел на нас.

— Я думал, что двое, — сказал он. — Где второй-то?

Мы молчали, продолжая обливаться потом. Скатерти прятали за спинами. Я подумал, что настал заслуженный и бесславный финал нашей миссии: разоблачение, позор и наказание, и уже открыл было рот, чтобы пробормотать слова оправдания, когда услышал на редкость уверенный и спокойный голос Юхани.

— Ему уже гораздо лучше, — сказал он. — Попозже будет. Пока что обойдемся одним.

Водитель экскаватора по очереди посмотрел на нас. Потом взглянул на могилу, повернулся, забрался в кабину и принялся засыпать яму темно-коричневой землей.

По дороге домой никто из нас не произнес ни слова.

5

Чем спокойнее все выглядит, тем подозрительнее, думаю я, разгружая машину на заднем дворе парка. Утро четверга. Небо свинцовое, серое и давящее; легкая и холодная влага, растворенная в воздухе, — что-то среднее между моросью и туманом, — ощущается на коже, только когда уже слишком поздно: к тому моменту, как ты раскрываешь ладони, чтобы понять, пошел ли дождь, одежда уже намокла. Я вынимаю из багажника фургона купленные в строительном магазине приспособления для Парка, ставлю их на разгрузочную площадку и размышляю о брате.

После того ночного приключения мы виделись с Юхани множество раз. Я получал от него на удивление точные отчеты о положении дел в Парке и выслушивал разумные предложения о том, что следует сделать. Никто из нас не вспоминал про поездку к домику на озере. У меня на это свои причины, а о резонах Юхани я могу только гадать.

Примечательным было и поведение работников: похоже, их рвение жестко противодействовать мне несколько поубавилось.

Никто по-прежнему не производил впечатления полностью довольного, однако новых протестных акций или забастовок не наблюдалось. Разумеется, меня продолжали критиковать: я урезал бюджет не там, где следовало, и в неподходящий момент, и, по мнению каждого отдельно взятого работника, ему я недоплатил больше, чем всем остальным. Всякий раз я прибегал к фактам — расчетам и цифрам — и подчеркивал, что прежде всего исхожу из соображений справедливости. Я даже предлагал вместе проверить мои расчеты, но это не вызвало большого интереса: на мой курс «Основы математических расчетов для Парка приключений» никто пока так и не записался.