Фактор Z

Ожерелье кольцом опоясывало фотографию в рамке, на которой семья Воскресенских была в полном составе. Настя за шею обнимала Сергея, и лицо ее сияло от счастья. Светилось жизнью. Между ними была Саша, она смеялась и пальцем указывала на пустое место от недавно выпавшего зуба. Света помнила, как делала это фото, когда они все вместе выехали за город к реке, помнила запах воды, резковатый, но, вместе с тем, такой сладкий, запах свободы, помнила стрекотание насекомых в кустах и пение птиц в кронах деревьев. Но еще она помнила свое раздражение оттого, что никак не могла собрать всю семью вместе, чтобы сделать фото, а также легкую зависть, в какой-то степени граничащую с обидой, потому что ее младшая сестра к 25 годам успела обзавестись мужем и ребенком, а Света была одинока. И ей вновь, уже в который раз стало стыдно.

Тотчас перед глазами возникла картина, которая напоминала кадр из какого-то чудовищного фильма: длинная процессия, вытянувшаяся от дома, в котором она сейчас находилась, на сотню метров вперед, и сопровождающая три гроба. Один из них в длину не достигал и метра.

Света осторожно взяла ожерелье в руки, бумага недовольно заскрипела, будто просила ее остановиться. Бутон розы грязно-бардового цвета пожух и стал похож на сердце, вырванное из груди. Приложив ожерелье к шее, она направилась к большому зеркалу, висевшему на стене над комодом. Из него на нее глядела высокая женщина с серо-голубыми миндалевидными глазами, которые достались им с Настей от мамы, светло-русыми волосами, в белой блузе и линялых джинсах.

Круги картона, нанизанные на нитку и раскрашенные желтым цветом, напоминали крупные цирконы. У ее племянницы определенно был талант, ведь не каждый ребенок в шесть лет сможет создать подобную вещь. До этого еще нужно догадаться. А каких фигурок она лепила из пластилина! Бабочки и божьи коровки были как живые. Даже Света в свои 29 лет не смогла бы сделать что-то подобное. Когда Саша просила ее слепить человечка, у нее выходила только бесформенная масса, отдаленно напоминающая фигуры людей. Как отрыжка, подумалось ей, и смешок вырвался из ее рта. Сдавленный и сухой, будто она подавилась комком шерсти.

— Прости, сестра, — сказала Света своему отражению. Или это было отражение Насти? — Я должна была отдать тебе эту вещь раньше.

«Ты должна перестать винить себя, — проговорил голос в ее голове, и ей показалось, что это сказало ее отражение. — Не можешь же ты до конца жизни обвинять себя в том, что не отдала ожерелье сестре?».

Действительно. Тем более, как она могла это сделать?

«Если бы я вовремя вспомнила о нем, то могла бы незаметно положить ожерелье в гроб и накрыть его подолом Настиного платья, чтобы никто не видел. Или оставить на крышке гроба, когда его опускали в землю, и во всеобщей скорби никто бы не принял меня за сумасшедшую. Кроме того, Настя не постеснялась же надеть эти бусы себе на шею в свой день рождения, верно?».

Но теперь бусы Насте не нужны, и оставлять их здесь тоже не имело смысла — дом в скором времени будет продан, а новые хозяева, скорее всего, выкинут их в мусорное ведро.

«А ты ведь сделаешь то же самое, правильно?», — спросила она себя и, нахмурившись, отложила бусы в сторону. Завтра, когда будет вывозить вещи из дома, она решит, что с ними делать.

Сергеев черный галстук покоился на спинке кресла, словно он сам повесил его туда недавно. Странно, но в суматохе перед похоронами Света его даже не заметила. Настя приобрела этот галстук на распродаже в универмаге, однако, несмотря на смешную цену, он стал самой дорогой вещью Сергея. Более того, Сережа неоднократно акцентировал внимание на том, что сей галстук приносит ему удачу. Если он надевал его на работу, любая сделка, которая должна была совершиться, заключалась. Он работал в транспортной компании, занимающейся перевозкой грузов из одного города в другой, и его заработок упирался в проценты от количества заключенных договоров. Однажды Сергей пошутил, что размер его заработной платы зависит от галстука. Эта шутка переросла в суеверие, и Сергей стал носить галстук чуть ли не каждый день. Но в тот вечер, когда произошла авария, он его не надел.

Света провела подушечками пальцев по черной материи. Ткань была шершавой и холодной. В самом низу на галстуке Настей были вышиты красные цветы, которые придавали ему более эффектный вид. Сами цветы были абсолютно одинаковыми, единственное, что их отличало друг от друга — это наклоны лепестков. Лепестки первого цветка смотрели в одну сторону, лепестки второго — в другую, и так далее до бесконечности. Свете даже показалось, что они двигаются. Вращаются, как колеса автомобиля. В ее голове тут же всплыли слова полицейского, сообщившего ей о катастрофе, и Свете стало не по себе. Он утверждал, что когда прибыл на место аварии, переднее колесо автомобиля все еще вращалось.