Фактор жизни

— Ты не найдешь почти ни одной нижней страты, — прервал его низкий голос, — где бы не поддерживали тотальную революцию. Я говорю о всемирном перевороте в…

— Прошу вас! — Труда подняла руку. — Мы здесь не для того.

— Согласен. — Сентинел зажмурился, как от боли. — Мы больше чем просто общество для дискуссий.

Том молчал, чувствуя неловкость и не веря в то, что эти плохо организованные чужаки держат его жизнь в своих руках.

— Откровенно говоря, — начал Сентинел, но его перебил доктор Сухрам:

— Милорд, каким бы методом вы ни пользовались, чтобы расстроить планы Оракула… — Он замялся. — Одним словом, обладая таким методом, вы способны прекратить любые дискуссии. Что нам сейчас нужно, так это прямое действие.

«И это говоришь ты, целитель!» — подумал Том, продолжая хранить молчание.

— Мистер Кор… — Сентинел тут же поправился. — Я хотел сказать: милорд…

«Ну конечно, — подумал Том. — Среди них никогда не было благородных людей».

— Господство Оракула — это преступление против человечества. И единственный способ… — Сентинел замялся, как и доктор Сухрам минутой раньше.

— Они ничего плохого мне не сделали, — сказал Том.

Наступила внезапная тишина.

Затем кто-то потрясенно пробормотал:

— Но ведь вы убили…

— Да, — сказал Том. — Но это было мое личное дело. Молчание длилось недолго. Они попросили у него времени на обсуждение.

И Том удалился.

Он выбрался наружу, затем осторожно сел, скрестив ноги, на широкой педипальпе. Натянув на себя плащ, он прислонился спиной к грязной обгоревшей оболочке арахнаргоса.

«Они не могут сдать меня властям, — подумал он. — И не смогут убить меня».

Но здесь, на ничейной территории, не было сенсорной сети для обнаружения энергетического оружия или фемтотехники. И одной Судьбе известно, какое вооружение имели с собой эти конспираторы.

Труда и Эльва до сих пор были его друзьями, но насколько он может рассчитывать на их дружбу теперь?

Вокруг были тени, темные и зовущие. Одно движение мышц, несколько секунд падения, и все будет кончено…

«Интересно, — подумал Том, — о чем они там говорят?»

Он слышал разговор на повышенных тонах, но не мог разобрать отдельных слов. Затем голоса превратились в тихое бормотание.

«Что я теперь должен делать, маэстро?» — мысленно обратился Том к зовущей темноте.

В каком-то смысле это была та же дилемма, что вставала перед ним, когда он вступал в управление владением: выбор между жизнью ученика, не имеющего никакой ответственности, и жизнью мстителя.

«Отец! — думал Том. — Как бы я хотел, чтобы ты был здесь. Я скучаю по тебе… И что я должен делать дальше?»

Парадоксы не заканчивались. Именно смерть отца стала тем событием, которое разбудило дремлющую в нем силу, силу ненависти.

Но в мире все еще существуют пять тысяч Оракулов.

Наступила долгая тишина, ни один звук уже не проникал в сознание Тома.

* * *

Он не помнил, как принял решение. В себя он пришел, когда осторожно вставал, по привычной методике — не пользуясь рукой для равновесия и делая долгие, успокаивающие вдохи и выдохи.

Потом он повернулся и вновь пробрался в чрево арахнаргоса.

Теперь под потолком горел маленький светильник. А они были напуганы. Напуганы в достаточно сильной степени, чтобы стать опасными. Даже вид окутанных полутьмой фигур с натянутыми на головы капюшонами выдавал их напряжение, которое черными сгустками повисло в воздухе. Это задело самые глубины души Тома; те, кто применяет технику ушу, например, воины Стронциевого Дракона, подумали бы, что разрушен элемент мира.

Когда видишь перед собой чью-то мечту так близко, что можешь достать до нее рукой, возникает непреодолимое чувство страха.

«Настало мое время!» — эта мысль поддерживала Тома до сих пор и давала ему силы, чтобы избегать легких решений.

— Вы все-таки должны объяснить нам, как вы действовали, — раздался в темноте женский голос. — Каким образом моделирование будущего для Оракула позволяет вам?..

— Да не имеет это сейчас никакого значения! — Доктор Сухрам решительно разрубил воздух рукой. — У нас есть эмпирическое доказательство, не так ли? А подробности можно выслушать и позже.

Наступила пауза, затем фигуры одна за другой закивали в знак согласия.

«Значит, я должен это сделать, — подумал Том. — Будет ли легче это во второй раз? Или наоборот — тяжелее?»

И хотя темные фигуры спорили друг с другом, Тома окружала звенящая тишина.

«И всю жизнь заниматься искоренением Оракулов, — думал он. — А с другой стороны, чем бы я еще мог заняться?»

Он чувствовал себя так, будто решение было принято за него… Нет, не совсем так. Как будто у него попросту не было выбора. В голове стоял нарастающий шум, и на какой-то миг ему показалось, что его качает из стороны в стороны.

А затем он вернулся к реальности.

— …действительно необходима их смерть? — говорил Сентинел. — Если мы дискредитируем свод истин, то истину будет невозможно отличить от лжи. И не будет ли этого достаточно?

Слово взяла Эльва:

— Необходимо… э-э-э… убрать некоторое критическое число, милорд?

— Да, именно убрать! — Том мрачно улыбнулся. — Убрать, уничтожить, убить… Не важно, как это назвать!