Факторизация человечности

Во сне был крест. Это само по себе было необычно; Хизер не была подвержена религиозному символизму.

Но это был не деревянный крест; он был сделан из хрусталя. И форма у него была непрактична — на таком кресте не получится распять человека. Перекладины были гораздо, гораздо толще, чем нужно, и при этом коротковаты.

На её глазах хрустальный крест начал вращаться вокруг длинной оси. Но как только началось вращение, стало очевидно, что это, по-видимому, вовсе не крест. Вдобавок к выступам по бокам у него были аналогичные выступы спереди и сзади.

Её точка зрения приблизилась к кресту. Теперь она могла видеть швы; объект был сделан из восьми прозрачных кубов; четырёх, поставленных друг на друга, и ещё четырёх, приставленных к каждой грани третьего сверху. Он крутился быстрее и быстрее, и свет поблескивал на его гладких поверхностях.

Развёрнутый гиперкуб.

И, когда она приблизилась ещё больше, она услышала голос.

Глубокий, мужской, резонирующий.

Сильный голос.

Голос Бога?

Нет, нет — высшего существа, но не Бога.

Её поведение свидетельствует о трёхмерном мышлении.

Хизер проснулась вся в поту.

Спок, понятное дело, говорил про его поведение в фильме, имея в виду Хана. «Её» — это ведь о ней, о Хизер, не так ли?

Хан что-то упускал — что-то очевидное. Упускал тот факт, что космические корабли могут двигаться вверх и вниз так же, как влево-вправо или вперёд и назад. Хизер, по-видимому, тоже упускала что-то очевидное — и её подсознание пыталось ей об этом сказать.

Но сейчас, лёжа в одиночестве в постели, она не могла сообразить, о чём именно.

— Доброе утро, Чита.

— Доброе утро, доктор Могилл. Вы не переключили меня в спящий режим, когда вчера уходили домой; я употребил это время на некоторые изыскания в Сети, и у меня появились к вам вопросы.

Кайл прошёл к кофемашине и запустил её, затем уселся перед консолью Читы.

— Ну?

— Я просматривал старые выпуски новостей. Я обнаружил, что архивы большинства электронных версий газет уходят в прошлое лишь до некоторой даты в 1980-х или 1990-х годах.

— А зачем тебе новости прошлого века? Ежели они старые, то это уже не новости.

— Это было задумано как юмористический комментарий, не так ли, доктор Могил?

Кайл крякнул.

— Да.

— Я это определяю по употреблению устаревших слов. Вы ими пользуетесь только когда хотите сказать что-то смешное.

— Поверь мне, Чита, будь ты человеком, то помер бы со смеху.

— А когда вы говорите вот таким повышенным тоном, я знаю, что вы по-прежнему не вполне серьёзны.

— Садись, пять. Но ты хотел мне рассказать, для чего ты читал старые газеты.

— Вы считаете меня нечеловеком, в частности, потому, что среди прочих вещей я не способен делать этические оценки, сопоставимые с теми, что сделали бы люди. Я искал в новостях истории, имеющие отношение к проблемам этики, и пытался предугадать, что настоящий человек сделал бы в подобных обстоятельствах.

— Ладно, — сказал Кайл. — Что же за историю ты откопал, которая так тебя озадачила?

— В тысяча девятьсот восемьдесят пятом году девятнадцатилетняя женщина по имени Кэти училась на первом курсе Корнельского университета. Двадцатого декабря она отвозила своего сожителя на работу в продуктовый магазин в Итаке, штат Нью-Йорк. Машина попала на обледенелый участок, проскользила десять метров и врезалась в дерево. Молодой человек сломал несколько костей, однако лежащую на заднем сиденье покрышку бросило вперёд, и она ударила Кэти по голове. Она впала в хроническое вегетативное состояние — фактически в кому — и была помещена в лечебный центр «Уэстфолл» в Брайтоне, Нью-Йорк. Через десять лет, в январе тысяча девятьсот девяносто седьмого, когда она по-прежнему была в коме, было обнаружено, что Кэти беременна.

— Как она могла забеременеть? — удивился Кайл

— А вот таким тоном вы всегда говорите, когда дело касается вещей, связанных с сексуальностью. Вы считаете, что поскольку я — компьютерная симуляция, я не могу иметь глубоких познаний в подобных областях. Но это наивно с вашей стороны, доктор Могилл. Молодая женщина была беременна — к тому времени, как это обнаружилось, уже в течение пяти месяцев — потому что её изнасиловали.

Кайл втиснулся глубже в своё кресло.

— Ох, — сказал он.

— Полиция начала поиск насильника, — продолжал Чита. — Они составили список из семидесяти пяти мужчин, имевших доступ в комнату Кэти, однако поиск быстро сузили до пятидеситидвухлетнего сертифицированного санитара по имени Джон Л. Хорас. Три месяца назад Хорас был уволен, когда его застали за петтингом с сорокадевятилетней пациенткой с рассеянным склерозом. Он отказался дать образец ДНК, но полиция получила его с клапана конверта и почтовой марки, которые он облизывал языком, и установила с вероятностью более чем сто миллионов к одному, что он и есть отец.

— Я рад, что его поймали.

— Точно. Однако прочитав это, я задумался, почему насильник считается автоматически принадлежащим к человеческой расе, а мне эту принадлежность нужно доказывать?

Кайл дошаркал до кофемашины, налил себе чашку.

— Это очень хороший вопрос, — сказал он, наконец.