Факундо

Но это не имеет ровно никакого значения для прогресса страны. Зло, подлежащее устранению, порождается властью, которую начинает трясти от ненависти и страха в присутствии мыслящих и образованных людей, и для дальнейшего существования ей необходимо удалить их или уничто­жить. Зло порождается самим порядком, при котором свободой воли и действий располагает лишь один человек. Лишь он один имеет право творить благо, но он либо не понимает, что это такое, либо не знает, либо не хочет ничего делать. Никто более не решается творить добро из страха привлечь подозрительное внимание тирана, а может быть, оттого, что там, где нет творческой и интеллектуальной свободы, общественный дух угасает, и эгоизм, завладевая людьми, душит малейший интерес к судьбам других. «Каждый за себя — плеть палача для всех» — только такой вывод можно извлечь из жизни порабощенных народов.

Если читателю наскучили мои рассуждения, я перейду к рассказу об ужасных преступлениях. Теперь уже хорошо известно, какими средствами Факундо, став хозяином Мендосы, добывал деньги и солдат. Однажды вечером по всему городу во всех направлениях начинают рыскать отря­ды и собирают в оливковую рощу офицеров, сдавшихся в сражении при Чаконе. Никто не знает зачем и никто пока не испытывает страха — ведь заключен договор. Однако, когда собралось достаточно офицеров, несколько священников получают распоряжение исповедовать их; затем офицеров выстраивают и принимаются по одному расстреливать под на­блюдением Факундо. Тот примечает, кто еще жив, и пальцем указывает место, куда послать последнюю пулю. По окончании расстрела, продол­жавшегося целый час, поскольку все делается без спешки, спокойно, Кирога объясняет причину этого наглого нарушения договора: «Унитарии,—говорит он,—убили моего генерала Вильяфанье, и это возмездие». Обвинение обоснованно, но месть несколько груба. «Пас,— говорит он в другой раз,—расстрелял девять моих офицеров, а я — девяносто шесть». Пас не нес ответственности за то происшествие и глубоко сожалел о нем, причиной же его было убийство парламентера. Но сам обычай не щадить никого, которого столь упорно придерживался Росас, рвать всякого рода пакты, договоры, соглашения, условия — это всего лишь последствия, не зависящие от личности каудильо. Право человека на жизнь, смягчив­шее ужасы войны, есть результат развития многовековой цивилизации: лишь дикарь убивает пленника, не уважает никаких соглашений и всег­да, если представится случай, нарушает их — так какая же узда может сдержать аргентинского варвара, который не знаком с правами человека, порожденными цивилизованным городом? Где он обучится им? В Пампе?