Falciparum

– Берешься за все? – Макс усмехнулся.

– Нет, что ты! Только за дорогое и красивое.

Старый друг засмеялся, и Макс последовал его примеру.

Спустя пятнадцать часов они миновали Мурманск, решив не останавливаться на ночлег. Дорога была на удивление легкой. Большую часть пути на себя взял Захар, и Макс лениво развалился в пассажирском кресле и смотрел в окно, периодически проваливаясь в некое подобие сна.

За десять дней гарнизон военной части в местечке Лиинахамари, что находится в паре десятков километров от границы с Норвегией, был выкошен почти подчистую. На ногах осталось не больше десятка человек. Что характерно, все они до этого находились на южных границах.

Резкое ухудшение состояния без продромального периода, лихорадка, доходящая до гектических значений, спутанность сознания, жар, обильный пот. Смерть наступала в течение первых суток.

– Там полиорганная недостаточность, Макс, понимаешь? Множественные тромбозы. Гемолитический синдром. И еще что-то… – Захар говорил чересчур спокойно, размеренно, но Макс видел, как его пальцы выбивают нервную дробь на рулевом колесе.

– А что с местными?

– Их там не больше сотни человек. Детей нет. Молодых тоже. Знай себе ходят на болота за морошкой. Ничего не знают. А тут парни. Крепкие ведь все, сам понимаешь.

– Кто-то успел покинуть территорию карантина?

– Пара офицеров, один переведен из стран Африки. Второй – так и не понял откуда, вроде подводник. Их забирали на вертушке. Пилот на землю не сходил. Его не стало через трое суток.

На территории части сейчас находятся чуть меньше ста человек. Никуда не выходят. Предположительно, больше половины из них больны.

– Сколько погибших?

– Больше десяти. Что думаешь? – Захар повернулся к другу, отвлекаясь от дороги.

Макс неопределенно пожал плечами.

– Смотри!

Со скал на них осуждающе взирал Владимир Ильич.

– Сколько лет он тут? – Захар снова потянулся за сигаретой, но опомнился и отдернул руку.

– Висит?

– Смотрит…

– А кто ж его знает?

Макс усмехнулся. Впереди показались заброшенные пятиэтажки. Заколоченные окна, ржавые двери подъездов, слетевшие с петель. Ни одной живой души.

– Здесь никто не живет?

– Я так понял, что нет. Местные на берегу, ближе к порту.

На первом КПП у них проверили пропуска. Обошли пару раз машину, посветили фонариком внутри, проверили днище. Захар показал командировочные, и их фургон покатил дальше по старой изрядно разбитой бетонке. Вскоре перед ними выросла стена с колючей проволокой наверху и высокими выкрашенными в зеленый цвет воротами. Из неприметной калитки вышел, позевывая, заспанный паренек, от силы лет двадцати. Козырнул и застыл. Захар протянул документы. Мальчишка лениво пробежал их глазами и вдруг спросил:

– Вы врачи, что ль?

– Почти, – ответил Макс и приветливо улыбнулся, – ты давно здесь?

– Да не очень, – парень почесал затылок, отчего фуражка съехала на лоб, а потом шепотом спросил, – а мертвяков заберете?

– Каких? – опешил Макс.

– Ну тех, – парень хлюпнул носом, – из заброшенного порта…

– Мы можем ехать? – громко спросил Захар, прерывая разговор.

Парень вздрогнул и рысью кинулся к воротам.

– Что ты мне еще не рассказал? – спросил Макс, едва они въехали на территорию части.

– Вот только не надо, лады? – закипятился Захар, – я рассказал достаточно, чтобы вытащить тебя из твоей норы.

– Чтобы заманить в эту! – хмуро произнес Макс. – Я правильно понимаю. Просто так эту часть мы покинуть не сможем?

Он отвернулся и посмотрел в окно. Все-таки удивительное это явление – полярный день.

Двадцать восьмое июля 2042 год

Батарея «Суоми»

Жар нарастал. И вместе с ним наступала странная эйфория. Боли не было. И страха тоже. Хотелось лечь на жесткую койку в углу, уткнуться носом в пыльную подушку и просто уснуть.

– Макс! Макс!

Мужчина открыл глаза.

Захар тряс его за плечо, требуя чего-то невыполнимого.

– Дружище, я здесь, слышишь? Ты, главное, не уходи! – В голосе товарища зазвучали неизвестные до сих пор истерические нотки, – Макс! Нас ждут великие дела!

– Харя, там пусто, слышишь? – казалось, что язык распух и теперь не умещался во рту, а пересохшие губы не хотели шевелиться, – там ничего нет, никакого звездного неба…

Захар поднес к его лбу термометр. Раздался пронзительный писк.

– Тридцать девять и три. Что будем делать? Макс, медлить больше нельзя!

– Скарификатор на столе, – Макс решительно протянул ему руку, – на стекле…

– Черт тебя подери, Макс! Ждать нельзя!!

– А если мы ошибаемся?

– Мы не ошибаемся. Я проверил ловушки. Все местные комары – anopheles.

Макс с трудом сел и постарался сфокусировать взгляд на товарище.

Тот достал ампулу и шприц.

– Что это?

– Хинин дигидрохлорид, – Захар пожал плечами.

Макс тряхнул головой, пытаясь избавиться от пелены перед глазами.

– Я не нашел плазмодии, слышишь?

– Еще было рано, – Макс надел черные одноразовые перчатки и поднес ампулу к глазам. Легонько ударил по ней пальцем.

– Мы должны диагностировать falciparum! Иначе все зря! – в горле пересохло, и Макс закашлялся.

– Я сейчас введу тебе хинин. А потом будешь искать свои плазмодии.

– Это бессмысленно!