Фальшивая графиня. Она обманула нацистов и спасла тысячи человек из лагеря смерти

У ГОС не было официальных связей ни с Армией Крайовой, ни с Подпольным государством, и многие сотрудники ГОС сопротивлялись любому сотрудничеству с Сопротивлением, обоснованно опасаясь, что их арестуют, а ГОС расформируют, стоит немцам прознать, что они помогают подпольщикам. Тем не менее Скжинский и Янина были далеко не единственными членами АК, получившими должности в ГОС. АК активно внедряла своих членов в комитеты поддержки и могла сыграть значительную роль в получении Скжинским и Яниной их назначений. Обладание удостоверением ГОС было крайне полезно для членов АК: по нему они получали паек, их нельзя было угнать на принудительные работы, и – самое главное – они могли перемещаться по графствам и округам, исполняя должностные обязанности. Янине, например, разрешалось пользоваться велосипедом. Под прикрытием официальной деятельности члены АК, работавшие в ГОС, перевозили пакеты, шпионили и распространяли подпольную прессу[104].

Янина сыграла значительную роль в проникновении в ГОС членов АК. В ее обязанности входило подготавливать и подавать удостоверения сотрудников ГОС немцам на одобрение, и она, пользуясь должностными полномочиями, изготавливала удостоверения для членов подполья. Одна была одной из немногих членов АК, кто знал настоящие личности товарищей, работавших в ГОС.

Должность Янины в ГОС означала пристальный надзор со стороны немцев. Полиция безопасности относилась к ГОС с подозрительностью, сознавая, что возможность переезжать с места на место служит его сотрудникам прикрытием для шпионажа и саботажей. Враждебность углублялась с каждым призывом ГОС к немецким гражданским властям помешать притеснениям со стороны СС и полиции и добиться освобождения заложников и поляков, угнанных на принудительные работы. Гестапо регулярно обыскивало офисы и сотрудников ГОС в округе Люблин. Одиннадцать служащих ГОС были арестованы в течение года после вступления Янины в должность. За весь период германской оккупации 385 сотрудников ГОС будут казнены за участие в Сопротивлении – по меньшей мере сорок из них в округе Люблин[105].

Благодаря помощи ГОС и его вмешательству в произвол немецких властей Совет облегчил страдания миллионов поляков и спас огромное количество людей, которым грозила смерть от голода и болезней или казнь. Тем не менее некоторые поляки считали сотрудников ГОС коллаборационистами. Власти Генерал-губернаторства подстрекали эти настроения, утверждая, что существование ГОС доказывает: они работают на благо поляков и от их имени. Начальству ГОС было приказано посещать мероприятия, устраиваемые немцами, и доносить указы германских чиновников до польского населения. Хотя польское правительство в изгнании дало польским социальным организациям разрешение сотрудничать с немецкими оккупантами в деятельности, служившей на благо полякам, некоторые члены подполья были убеждены, что работники ГОС – особенно его президент граф Роникер – слишком далеко заходят в сотрудничестве с немцами. Однако, когда Роникер в ноябре 1943 года отказался участвовать в праздновании четвертой годовщины создания Генерал-губернаторства, его арестовали, а ГОС грозили распустить. Начальству ГОС приходилось ходить по тонкой грани между службой Польше и сотрудничеством с ее врагами[106].

Одной из инициатив, которые Скжинский стремился как можно скорее воплотить в жизнь, заняв пост советника ГОС в Люблине, была помощь заключенным лагеря, строившегося в Майданеке. Хотя официально он считался лагерем военнопленных, в действительности это был концлагерь – часть системы лагерей, куда эсэсовцы свозили политических и расовых врагов из всех стран, находившихся под контролем Германии, после чего убивали – голодом и непосильным трудом. Осенью 1941 года по распоряжению Гиммлера тысячи советских военнопленных были доставлены на строительство лагерей Майданек и Биркенау – последний являлся частью концентрационного лагеря Аушвиц. Пленные прибыли в лагеря в «катастрофическом состоянии» – по оценке СС – и оказались непригодны к работам[107]. К концу 1941 года в плену у вермахта было 3,3 млн красноармейцев, которых содержали под открытым небом, практически без пищи и медицинской помощи, да еще и расстреливали десятками тысяч. К февралю 1942-го 2,2 млн заключенных были мертвы. Почти 95 % советских военнопленных, доставленных в Майданек в октябре 1941-го, были мертвы три месяца спустя[108].